Александр Шубин - Великая Российская революция: от Февраля к Октябрю 1917 года

Командующий округом И. А. Половцов очень надеялся, что большевики «совершат какое-нибудь насилие или другую оплошность, а тогда я смогу повернуть общественное мнение казармы определенно на свою сторону и атаковать врага» 686 . Это понимали и большевистские лидеры и потому добивались от демонстрантов максимальной осторожности и сдержанности.

Ленин пригласил выступить за власть Советов межрайонца Луначарского (как и Троцкий, этот яркий оратор уже был без пяти минут большевиком), а сам попытался вовсе не выступать. Раскольников вспоминал, как Ленин уклонялся от публичного выступления 4 июля: «Разыскав Владимира Ильича, мы от имени кронштадтцев стали упрашивать его выйти на балкон и произнести хоть несколько слов. Ильич сперва отнекивался, ссылаясь на нездоровье, но потом, когда наши просьбы были веско подкреплены требованием масс на улице, он уступил и согласился» 687 . Сказав несколько слов о бдительности и выдержке, поддержав требование «Вся власть Советам!», вождь удалился с балкона. Когда Ленин на самом деле собирался брать власть, он вел себя иначе. А в этой двойственной ситуации 4 июля было важно не растерять накопленного партией потенциала и, в случае удачи, достичь выгодного компромисса с социалистами, давить на них и не спугнуть их. Но что делать, если Петросовет и ЦИК не пойдут на уступки. Ленин не знал и призвал в этом случае ждать указаний ЦК 688 .

Большевики, разумеется, стремились к власти, чего не скрывали. Но в этот период они требовали передать власть Советам, в которых сами не имели большинства. Ленин надеялся, что в случае, если Советам придется проводить радикальные преобразования, реальное влияние в них быстро перейдет к левым крыльям социалистических партий, то есть к союзу большевиков, левых эсеров (тогда еще не выделившихся из ПСР и пытавшихся перетянуть на свою сторону ее лидера Чернова) и левых меньшевиков (в том числе Мартова, Троцкого и Луначарского). В условиях, когда большевики не имели в Советах большинства, требование «Вся власть Советам!» не давало им единоличной власти и лишь означало замену только что распавшейся коалиции социалистов и кадетов коалицией тех же социалистов и большевиков. Никакого военного переворота, только сдвиг власти.

В. А. Никонов утверждает: «Большевистские лидеры... никогда официально не признают, что готовили на 3-4 июля захват власти, представляя происшедшее как стихийную демонстрацию, которую они якобы старались направить в мирное русло. Убежден, они пытались взять власть» 689 . Убеждение это основано на известном рассказе одного из руководителей военной организации большевиков Невского о том, что он неискренне агитировал солдат против выступления, так как на самом деле был его сторонником 690 . Однако воспоминания Невского подтверждают только то, о чем давно известно: между «во-енкой» и ЦК большевиков существовали разногласия. Сдерживая выступление и придавая ему мирный характер, большевистские лидеры во главе с Лениным были вынуждены преодолевать и радикальные настроения части своего актива, в том числе - «военки» 691 . Понятно, что, когда Невскому пришлось подчиниться решению ЦК, он выполнял его без энтузиазма.

Как справедливо замечал А. Рабинович, «Невский и Подвойский отличались независимостью духа (советские источники трактуют это как нежелание подчиняться линии Центрального комитета)» 692 , так что судить о намерениях большевистского ЦК и Ленина по мемуарам Невского о его собственных настроениях нелогично.

Рабинович подчеркивал: «В то время в Петрограде существовали три в большой степени самостоятельные организации РСДРП(б) -Центральный комитет, Всероссийская военная организация и Петербургский комитет. Каждая из них имела свои собственные интересы и сферы деятельности» 693 . Военная организация («военка») и Петроградский комитет, находясь под постоянным давлением возбужденных солдат и рабочих и в то же время обладая меньшим политическим опытом, чем высшие руководители партии, были настроены более радикально, чем ЦК.

Есть еще несколько свидетельств обсуждения большевиками возможности взять власть, но все они подтверждают, что Ленин не планировал этого делать в июле. В разгар событий Ленин стал колебаться, гипотетически обсуждая с Троцким и Зиновьевым, «а не попробовать ли нам сейчас?», но в итоге сам опровергал себя: «Нет, сейчас брать власть нельзя; сейчас не выйдет, потому что фронтовики еще не наши; сейчас обманутый Либерданами фронтовик придет и перережет питерских рабочих» 694 .

Суханов ссылался на рассказ Луначарского о том, что 4 июля Ленин, Троцкий и Луначарский планировали захватить власть и вместе создать правительство. Луначарский категорически отрицал достоверность этого рассказа. В версии Суханова, на которой и сам он не настаивал категорически, имеются противоречия, на которые указывает сам Суханов, считая их противоречиями в рассказе Луначарского. Наиболее вероятно, что в рассказе Суханова отразились представления Луначарского о возможной конфигурации власти тогда, когда она будет захвачена левыми социал-демократами (Луначарский еще не был большевиком). Но - в перспективе, а не 4 июля. Также Луначарский признавал, что рассказывал Суханову о беседе с Троцким, когда тот сказал 4 июля, что в случае перехода власти к большевикам и левым социалистам «массы, конечно, поддержали бы нас» 695 . Но Троцкий -не Ленин и пока - даже не член большевистского ЦК.

Таким образом, нет доказательств, что большевистское руководство и, в частности, Ленин планировали 4 июля захватить власть сами или даже пришли к такому решению под давлением событий. Решение о захвате власти они приняли только осенью. Поскольку в итоге, в ноябре, партия большевиков все-таки совершила вооруженный захват власти, ее участникам не было никакого смысла скрывать свои намерения предыдущих месяцев. Тем не менее, они в один голос утверждают, что в июле не собирались брать власть в руки именно своей партии.

•kick

Для объективной оценки требований большевиков нужно учитывать, что их противники в этот момент тоже обсуждали возможность передачи власти социалистическому правительству, опирающемуся на Советы.

Уход кадетов из правительства и массовое негодование против них создавало для социалистов (меньшевиков и эсеров) идеальную возможность для взятия всей полноты власти и активизации социальных преобразований.

Лидеры советского большинства не желали брать власть в условиях грубого давления вооруженной силы большевиков и анархистов. В этом случае правительство стало бы ответственным не перед Советами, а перед своевольным столичным гарнизоном, «преторианской гвардией» революции.

В постановлении совместного заседания ЦК и фракции ПСР утром 5 июля говорилось: «О перемене в составе министров в данный момент, под влиянием пулеметов, не может быть и речи» 696 . Но при этом и лидеры эсеров не отрицали возможности создания советского правительства. Но тогда логично, чтобы это правительство было создано Съездом советов, а не толпой возбужденных солдат, матросов и рабочих: «Окончательное решение вопроса о составе правительства будет принято на Всероссийском съезде Советов крестьянских, рабочих и солдатских депутатов» 697 . Предполагалось, что такой объединенный съезд соберется в ближайшее время. Но Съезд рабочих, солдатских и крестьянских депутатов будет созван через полгода - уже большевиками.