Альфред Козинг - Восхождение и гибель реального социализма. К 100-летию Октябрьской революции

К сожалению, у Горбачёва и Яковлева бесполезно искать осмысленную теоретическую основу и вообще теоретически обоснованные размышления. Стало совершенно очевидно, что сталинская догматика канонизированного «марксизма-ленинизма», которую и они когда-то постоянно несли перед собой, словно верующие дароносицу, на практике не сильно помогла. Однако все они были воспитаны и образованы в духе этого схематического догматизма, и поскольку КПСС никогда серьёзно не занималась этой деформацией и искажением марксизма, то даже высшим функционерам была почти неизвестна бо́льшая часть теоретического содержания подлинного марксизма.

Поскольку они никогда не проводили глубокого анализа сталинизма, то не смогли провести и чёткого различия и разграничения между «сталинизмом» и марксизмом. Это особенно проявилось у Яковлева, который в сущности отождествлял марксизм со «сталинизмом» и — судя по соответствующим выдержкам из его «Омута памяти» — видимо, не обладал никакими солидными познаниями марксизма, который, по его собственному утверждению, на самом деле его не интересовал.

Я приведу здесь отрывок из его абсурдных нападок. По его мнению, вожди русской революции, прежде всего Ленин, научились у Французской революции лишь террору:

«Другие её [Французской революции] страницы были отброшены в сторону за ненадобностью. У вождей в России были просто другие цели. Да и к власти пришли резонёрствующие невежды, но, будучи безмерно амбициозными, они не ведали своего невежества. Со дня своего змеинояйцевого вылупления основоположники российского общественного раскола всегда были мракобесами. Априорно, генно. Творения их „классиков“ — это хрестоматия для террористов. Ничего святого. „Религия — опиум“, семья — „буржуазное лицемерие“, семейное воспитание — „порочно“, а „общественное воспитание“ павликов морозовых — благо» [322] Alexander Jakowlew. Die Abrgünde..., цит. соч., с. 141. .

К такому пониманию, как он утверждает, его привело глубокое изучение произведений Маркса и Ленина.

«И как нам, реформаторам, только шаг за шагом, по мере овладения новой информацией, новыми знаниями, становилось очевидным (в данном случае я говорю и о себе), что марксизм и ленинизм одинаково бесплодны и беспринципны, что они отражают интересы той части общества, которая ищет „своё счастье“ в чужом кармане и в чужом труде, а ещё охотнее — в грабежах и разрушениях» [323] Там же, с. 552. .

Уровень такого социологического анализа действительно впечатляет.

Под словами «мы, реформаторы» Яковлев, разумеется, подразумевает и Горбачёва, но было бы несправедливостью и преувеличением не делать между ними различия в этом отношении, хотя Яковлев и прилагал достаточно усилий, чтобы втащить Горбачёва на этот уровень теоретического мышления. Однако тот, по крайней мере, искал основы и побуждения в марксистской теории, для чего очень плотно занимался произведениями Ленина после Октябрьской революции. Вероятно, при этом он также использовал работы Бухарина, хотя ещё не осмеливался упоминать его имя, поскольку тот официально продолжал считаться предателем и врагом социализма. Бухарин в своё время считал, что Ленин в своих последних работах развил совершенно новую концепцию социализма, что, на мой взгляд, является ошибочной трактовкой. Как известно, Ленин намеренно не высказывался по вопросу, каким должен быть социализм в деталях, и его размышления в последних работах были направлены прежде всего на теоретические и практические проблемы переходного периода к социализму, то есть на «новую экономическую политику». Видимо, Горбачёв следовал Бухарину, когда писал:

«С отказом от наследия Гражданской войны применительно к управлению страной связана потребность в „новом понимании социализма“. В основе этого понимания — отказ от революционаризма, веры во всемогущество насильственных методов, ставка на демократию, реформы. Использование традиционных, понятных и привычных народу форм с постепенным их обновлением, наполнением социалистическим содержанием» [324] Michail Gorbatschow. Alles zu seiner Zeit. Цит. соч., с. 426. .

Не говоря уже о том, что Ленин никогда не заявлял о вере во всемогущество насильственных методов, а, напротив, отвергал и осуждал их, с теоретической и методической точки зрения крайне сомнительны попытки Горбачёва найти в предложениях Ленина по переходному периоду нэпа рецепты для преобразования социалистического общества 1980‑х годов. В условиях советского общества того времени соображения Ленина более чем шестидесятилетней давности представляли лишь исторический интерес.

Однако в ленинских работах того времени можно найти очень много поучительного, прежде всего то, что не следует проводить преобразования слишком торопливо, что для этого нужно время. И что величайшая ошибка состоит в использовании принуждения и насилия, поскольку это разрушает всё.

Горбачёв, очевидно, пытался применить на практике ленинские взгляды к политике перестройки, но это применение осталось не только достаточно неопределённым, но и слишком схематичным, что видно из его изложения:

«Болезнь помешала Ленину завершить эту колоссальную переоценку, в результате которой могла появиться на свет совершенно иная концепция развития, чем та, которую взял на вооружение Сталин. Вождь Октября последним волевым усилием успел только буквально навязать партии нэп, то есть, при всём различии исторических условий, всё ту же радикальную экономическую реформу. Однако пришедшая к власти партбюрократия недолго ее терпела. Были искоренены зачатки рынка, свободного предпринимательства, идейного и политического плюрализма. Воцарился государственный, или казарменный, социализм» [325] Там же, с. 427. .

Внеисторический схематизм здесь виден совершенно ясно: неверно, что сталинское руководство ликвидировало нэп сразу же по приходу к власти после смерти Ленина. Нэп более-менее продолжался до 1928 г. и лишь тогда был свёрнут внезапным поворотом Сталина к принудительной коллективизации и ускоренной индустриализации.

Разумеется, Горбачёв прав, считая, что при Ленине наверняка реализовалась бы другая модель социализма вместо примитивной сталинской. Но как она выглядела бы в деталях, этого мы знать не можем, этого тогда не знал даже Ленин, что и неоднократно подчёркивал. Поэтому необходимо констатировать, что попытки Горбачёва вывести из ленинского наследия концепцию реализации перестройки ожидаемо остались безрезультатны.

Одним из последствий этого стало то, что он продолжительное время ориентировался в основном на взгляды Яковлева. Тот смог довольно долго водить за нос генерального секретаря, для которого разрабатывал важнейшие речи, давая ему тексты о «совершенствовании социализма» и используя термины марксизма-ленинизма, во что сам не верил, поскольку уже давно отошёл от социализма. «Мы не хотели отпугивать рьяных защитников социализма», цинично выразился он об этом [326] Alexander Jakowlew. Die Abrgünde..., цит. соч., с. 520. .