Альфред Козинг - Восхождение и гибель реального социализма. К 100-летию Октябрьской революции

При этом на публику неизбежно просачивалось всё больше ранее скрывавшихся фактов. Под лозунгом «Назад к ленинским нормам партийной жизни» постепенно происходило осторожное дистанцирование от Сталина и его методов. Это выразилось уже в тезисах «К пятидесятилетию КПСС», опубликованных осенью 1953 г. Идеологически они означали определённую либерализацию, позднее названную периодом «оттепели» — так называлась повесть Ильи Эренбурга, вышедшая в 1954 г. в литературном журнале «Знамя».

С целью оздоровления социалистического общества Хрущёв, очевидно, намеревался провести некоторую «десталинизацию» партии и всей советской системы. Однако при этом он столкнулся с разного рода препятствиями. Первым из них стал он сам. Несмотря на то, что он должен был лично ощущать себя виновным, поскольку не препятствовал и принимал участие во многих актах произвола и в репрессиях, у него отсутствовало ясное понимание сущности сталинизма. Он не мог ни теоретически, ни практически провести чёткую границу между социализмом и сталинизмом. Второе препятствие состояло в том, что в Президиуме, в ЦК и в слоях партийных и государственных функционеров проявилось заметное сопротивление отходу от Сталина и его политики. Чтобы уйти от сталинизма, Хрущёв вынужден был изворачиваться и маневрировать, а возможно, и оказывать давление и шантаж опубликованием весьма неприглядных фактов.

Всё это необходимо учесть, если мы хотим дать справедливую оценку действиям Хрущёва. Без сомнения, он имел достаточно смелости, чтобы начать эту борьбу, несмотря на возможное сопротивление. То, что она велась нерешительно и непоследовательно, было вызвано объективными и субъективными препятствиями, преодолеть которые он оказался не в силах.

Во многих отношениях хрущёвская «десталинизация» оказалась недостаточной, поскольку не была продумана ни её реализация, ни тем более её последствия, однако в то же она время была неправильной, поскольку декларировала, что все акты произвола, репрессии, а вместе с ними деформации и искажения в партии и в обществе имели своей причиной отрицательные черты характера Сталина. Из-за того, что Сталин был представлен единственным виновником, то есть козлом отпущения, все его бывшие соучастники — среди которых был и сам Хрущёв — смогли спрятаться за ним, тем самым избежав ответственности. Однако важнее всего стало то упущение, что не были вскрыты общественные и политические основы произошедших опасных извращений Коммунистической партии и советской власти. Они сохранялись и впредь, хотя и были ликвидированы наиболее очевидные эксцессы.

Нетронутыми остались сталинские оценки внутрипартийных дискуссий 1920‑х и 1930‑х гг. Не были реабилитированы руководители партии, ложно обвинённые и приговорённые за измену и за шпионаж в пользу империалистических держав, такие как Троцкий, Зиновьев, Каменев, Бухарин, Рыков, Томский, Радек, Раковский, Смилга, Преображенский, Серебряков и другие. Как и при Сталине, о них продолжали молчать. Хрущёв продолжал считать их осуждение правильным, поскольку они выступали против сталинской линии партии. Однако он считал, что не следовало незамедлительно их расстреливать — достаточно было бы длительного заключения.

Система, созданная Сталиным, сохранялась в своём ядре, по сути отождествляясь с социализмом. Поскольку причины всех деформаций социализма усматривались в «культе личности», то считалось, что достаточно лишь нескольких исправлений, чтобы устранить отклонения в развитии. Так, одним из первых решений в экономической политике стало ускорение развития лёгкой промышленности с целью значительно увеличить объёмы производства продуктов потребления.

Теоретические взгляды Сталина продолжали относить к основам «марксизма-ленинизма», а тщательный анализ его взглядов, во многих отношениях исказивших марксизм, поначалу вообще не предпринимался, хотя Сталина уже и не называли «классиком» марксизма. Сталинская фальсификация истории ВКП(б) в «Кратком курсе» подверглась лишь небольшим исправлениям. Лишь при подготовке XX съезда, который должен был произойти в феврале 1956 г., Хрущёв решил перейти к более широкому обсуждению Сталина и его политики, поручив секретарю ЦК и кандидату в Политбюро П. Н. Поспелову (1898–1979) подготовить соответствующие материалы. Эти материалы позднее были переработаны секретарём ЦК Д. Т. Шепиловым (1905–1995) и дополнены Хрущёвым.

Однако Президиум отказался поставить это выступление в повестку дня съезда. Хрущёв смог добиться лишь права выступить с этим докладом на закрытом заседании после окончания публичной части съезда, что позднее, в постсоветское время, послужило аргументом для отрицания действительности и подлинности текста [205] Ричард Косолапов. О решениях XX и XXII съездов КПСС по вопросу культа личности и его последствий. См. Сталин И. В. Сочинения, т. 17, М., 2001, с. 648 и сл. .

Не был проведён глубокий марксистский анализ путей развития советского общества, по которым оно шло до того времени, и поэтому выводы, сделанные из исторического опыта, были чрезвычайно поверхностны. Требовавшийся возврат к «ленинским нормам» и в целом ко взглядам Ленина во многом оставался лишь словами и не годился для проведения более глубоких преобразований общественной и политической системы. Поскольку хрущёвское руководство не имело ясного представления о реальных причинах деформаций и искажений советского общества, то и его практическая политика оставалась без ясной линии. Его политика оставалась прагматически-утилитарной, зачастую колеблющейся и непредсказуемой, разумеется, направленной на проведение необходимых улучшений, однако не достигавшей долговременного эффекта. В конечном счёте и здесь доминировал субъективизм, выражавшийся в непродуманных решениях и прежде всего в нереалистических целях.

Уже конфликт по поводу повестки XX съезда в 1956 г. показал, что сопротивление хрущёвской линии десталинизации усилилось, а позиции Хрущёва ослабли. Вскоре после этого съезда его противники перешли в общую атаку, и Президиум в его отсутствие большинством решил снять Хрущёва с поста первого секретаря и вообще ликвидировать этот пост.

Этому послужил целый ряд причин, среди которых — и многочисленные шаги Хрущёва, предпринятые на основе личного авторитета, и неудачи в осуществлении его политики. Но главным мотивом для его отставки в 1957 г. стало его отношение к Сталину и к сталинизму. Однако Хрущёв не сдался. При поддержке министра обороны маршала Жукова ему удалось спешно созвать заседание ЦК, доставив на самолётах в Москву многих республиканских членов ЦК.

Если раньше решения Политбюро без возражений подтверждались ЦК, то теперь возвращение к «ленинским нормам» всё же изменило положение. По уставу именно Центральный Комитет, а не Президиум, был высшей инстанцией, принимавшей решения между партийными съездами, и ЦК, избранный XX съездом, имел достаточно сил и сознательности, чтобы использовать свои полномочия. Хрущёв смог перетянуть большинство ЦК на свою сторону, благодаря чему ЦК отменил решение Президиума, осудил противников Хрущёва как «антипартийную группу» и вывел их вождей из партийного руководства. Они были усланы подальше: Молотов был назначен послом в Монгольской Народной Республике, Маленков стал директором ГЭС в Казахстане, а Булганин — председателем совнархоза в Ставрополе, где позднее начинал свою политическую карьеру некто Михаил Горбачёв.