Альфред Козинг - Восхождение и гибель реального социализма. К 100-летию Октябрьской революции

Маленков тут же подбежал к трибуне, чтобы отговорить его, так как, по его словам, «народ не понял бы этого», в чём его горячо поддержал Берия и другие. Что же ещё оставалось Сталину, кроме как уступить воле народа? Это было театральное представление, поскольку если бы Сталин действительно намеревался передать власть и обязанности, то вместе с тем он выдвинул бы и навязал бы своего кандидата. Кроме того, он совершенно не планировал уйти в отставку со своих постов после съезда, когда речь шла о выборах Президиума ЦК и Секретариата ЦК. На самом деле не приходится говорить о выборах, поскольку никто не осмелился возразить против списков, которые Сталин вынул из своего кармана. На одной из карточек стояли имена членов нового Президиума ЦК, который должен был заменить прежнее Политбюро. С прежним руководством не проводилось никакого совещания или согласования на эту тему. Зачитав имена своих избранников, Сталин спросил, нет ли у кого-нибудь возражений. Поскольку возражений, естественно, не было, лица, перечисленные в списке, считались избранными. Тогда он предложил нововведение: поскольку Президиум слишком велик — он насчитывал 36 человек (24 члена и 12 кандидатов) — то нужно создать небольшое Бюро Президиума. Для этого у него тоже был заготовлен список, и выборы состоялись точно таким же образом. Удивляло лишь то, что в этом списке уже не было старых членов прежнего Политбюро — Молотова, Микояна и Ворошилова, при этом Сталин подверг Молотова и Микояна пристрастной критике на основе обвинений, очевидно, притянутых за уши. Лишь посвящённые поняли, что здесь произошло, но никто не осмеливался поднять голос. Так Бюро было избрано без Молотова, Микояна и Ворошилова.

Сталин решил избавиться от Молотова и Микояна, поскольку те зачастую показывали свою собственную голову, а их влияние было немалым, так как они оставались важнейшими ещё живыми свидетелями, будучи, предположительно, жертвами будущей «чистки». На Ворошилова, бывшего со времён гражданской войны вернейшим слугой Сталина, за что тот сделал его членом Политбюро и наркомом обороны, Сталин, очевидно, был очень зол, поскольку Ворошилов проявил себя недостаточно компетентным. В качестве наркома обороны он оказался бездарным в Финской войне 1940 г. и был снят, во время Отечественной войны он не смог руководить армией, и потому ЦК специальным решением вынужден был перевести его в тыл. И хотя Ворошилов долгое время после этого формально принадлежал к Политбюро, он уже не имел права появляться на глаза Сталина, не принимая участия ни в заседаниях, ни в собраниях на сталинской даче.

В новой структуре высших органов власти после XIX съезда Сталин продолжал удерживать все нити в своих руках. Бюро Президиума ЦК с Маленковым, Булганиным, Хрущёвым и Берией (все они были учениками Сталина, чьи карьеры пошли в гору в 1930‑х или 1940‑х годах) стало главным инструментом для выполнения его инструкций. Регулярные заседания Бюро Президиума ЦК не проводились; Сталин обычно собирал эту группу по вечерам на своей даче, где актуальные вопросы обговаривались за едой и питьём, что чаще всего продолжалось до раннего утра. Важнейшими фигурами в этой группе были Маленков и Берия, в то время как Хрущёв и Булганин по большей части оставались в тени, при этом их отношения с Молотовым и Микояном после съезда, по всей видимости, не были разорваны полностью.

Во всяком случае, после смерти Сталина эти двое сразу посчитали нужным вернуть Молотова и Микояна в руководящую верхушку. Они предприняли решительные действия, во избежание вакуума власти ликвидировав большой Президиум ЦК и в целом восстановив старое Политбюро с Молотовым и Микояном, тем самым проигнорировав решения ЦК и устав.

Они были единодушны в необходимости восстановления коллективного руководства, однако в отношении раздела власти от их единодушия не оставалось и следа. Маленков должен был занять пост председателя Совета Министров — таково было, видимо, и его собственное желание, — но не было ясности, кто должен занять пост генерального секретаря, и поэтому этот вопрос сперва откладывался.

В сталинской структуре высших органов власти функции главы партии и правительства начиная с 1941 г. были сосредоточены в одних руках, и в соответствии с этим Маленков должен был бы стать одновременно и генеральным секретарём партии. Однако против этого возникло сопротивление, поскольку существовали и другие претенденты на этот высший пост. Очевидно, Берия довольно активно действовал в этом направлении, вызывая у остальных опасения из-за его слишком большой власти и его прошлого в роли инструмента Сталина в репрессиях начиная с 1938 г. «Наследники», очевидно, не думали о Хрущёве как о возможном кандидате на этот пост, однако тот крайне ловко сумел использовать страх перед Берией, сколотив против него большинство. Решающим стало то, что он смог перетянуть на свою сторону и колеблющегося Маленкова. Очевидно, противники Берии боялись, что тот не подчинится решению Президиума и с помощью сил безопасности, возглавляемых им, захватит власть путём государственного переворота; по этой причине и они склонялись к насилию. Поэтому они арестовали Берию на заседании Президиума ЦК в июне 1953 г., обвинив его, совершенно в сталинской манере, в том, что он агент империализма, и отдали его под трибунал, приговоривший Берию к смерти. Приговор был исполнен в декабре 1953 г.

Естественно, всё это решительно было произволом, целью которого было не допустить прихода к власти Берии. То, что его руки были запятнаны кровью, совершенно не оправдывало подобных действий, не говоря уже о том, что и на других членах Президиума лежала вина за соучастие в прежних злодеяниях.

Междувластие в партии продлилось два месяца, а затем в сентябре 1953 г. Н. С. Хрущёв, занимавший с 1939 по 1948 гг. пост первого секретаря Украины, был избран первым секретарём ЦК КПСС. Таким образом, он занял высший пост, хотя его власть в силу недавно восстановленной коллективности руководства Президиума была ограничена. Его положение уже нельзя было сравнить со сталинским, поскольку для принятия важных решений он всякий раз был вынужден получать большинство в Президиуме. И хотя в Президиуме, так же, как и в ЦК, поначалу проявилось очень резкое неприятие критики «культа личности» (в особенности резко высказывались против Молотов и Каганович), было необходимо что-то сделать с последствиями сталинской политики, например, освободить невинно осуждённых и закрыть лагеря. Некоторые видные заключённые, такие, как жена Молотова Полина Жемчужина или брат Кагановича, пребывавшие в заключении в течение ряда лет, были освобождены уже вскоре после смерти Сталина. Слишком велико оказалось давление, чтобы не останавливаться на этом, поэтому сперва была достигнута договорённость о сборе и обработке имеющегося материала для создания основы для реабилитации невинно осуждённых. Однако огромное число простых советских граждан, приговорённых к лагерям, поначалу оставалось без внимания.