Ахмед Искендеров - Тоётоми Хидэёси

В дальнейшем некоторые из этих устных рассказов-преданий были литературно обработаны и, несмотря на строгую цензурную регламентацию, опубликованы. Японский историк Кувата Тадатика, один из крупнейших исследователей и знатоков источников и материалов, относящихся к эпохе Тоётоми Хидэёси, высказывает предположение, что токугавское правительство вынуждено было пойти на издание биографий Хидэёси, который в устном творчестве изображался как подлинный народный герой, так как желало продемонстрировать свое будто бы доброе к нему отношение и этим завоевать доверие и поддержку масс [105] Кувата Тадатика. Хо Тайко дэнки моногатари-но кэнкю (Изучение литературы о Тайко Тоётоми). Токио, 1940, с. 9. . Разумеется, оно пыталось по возможности повлиять и на то, чтобы в таких изданиях нашла отражение выгодная токугавскому режиму интерпретация событий той исторической эпохи и самой личности Хидэёси.

Эти книги выходили под стереотипным названием «Записки о Тайко» («Тайкоки»). Их авторы с нескрываемой симпатией относились к Хидэёси, говорили о нем как о легендарной личности, в возвышенно-романтическом духе описывали его военные и государственные заслуги. Такое сознательное восхваление исторической личности и ее откровенная идеализация были не только выражением доброй памяти о Хидэёси, дела и слава которого незаслуженно замалчивались при токугавском правлении. Они были и своеобразной критикой деспотического режима феодальной династии Токугава, при котором бездарность сёгунов компенсировалась резким ужесточением политической системы, свирепым подавлением малейшего проявления инакомыслия и всякой оппозиции к существующей власти.

Лишь после буржуазной революции 1868 года появляются жизнеописания Хидэёси, составленные на основе более тщательного отбора и изучения исторического материала и документов. [106] Примером такого издания может служить 12-томное (360 глав) сочинение под названием «Синсё Тайкоки» («Истинные записки о Тайко»). В самом названии как бы содержится утверждение, что именно это издание в отличие от всех прочих изданий подобного рода является наиболее достоверным историческим повествованием. Оно действительно самое полное собрание биографических сведений о Хидэёси. Его автором является Нобумицу Магонодзё, известный также под псевдонимом Рюан. Он начал свой труд еще задолго до буржуазной революции 1868 г., но впервые его удалось опубликовать лишь в 1893 г., спустя 20 с лишним лет после смерти автора. См.: Синсё Тайкоки (Истинные записки о Тайко). Токио, 1896. Однако и в этих изданиях достоверные сведения о Хидэёси переплетались с легендами и преданиями, далекими от реальных исторических фактов, когда желаемое выдавалось за действительное, а догадки, предположения и гипотезы выстраивались в один ряд с истиной.

Работы о Хидэёси, публиковавшиеся в конце XIX — начале XX столетия, представляли собой более или менее развернутое изложение «Записок о Тайко» и комментарии к ним и почти не содержали анализа самой эпохи, определения социального характера и особенностей реформаторской деятельности Тоётоми Хидэёси.

Интерес к Хидэёси со стороны официозной японской историографии, ее оценки этой личности во многом определялись временем появления тех или иных работ о нем, классовыми потребностями правящих кругов страны, политическими позициями авторов. Если в период правления феодальной династии Токугава официальная точка зрения состояла в том, чтобы замолчать или по возможности принизить исторические заслуги Тоётоми Хидэёси, то после буржуазной революции 1868 года проявилась другая крайность: его роль в японской и мировой истории преднамеренно преувеличивалась. Это было вызвано, очевидно, двумя тесно связанными между собой обстоятельствами: во-первых, таким образом новая буржуазная историография усиливала критику токугавского режима, противопоставляя ему период правления Хидэёси, а во-вторых, стремилась вызвать доверие к новой политической власти, пришедшей на смену династии Токугава. К сожалению, в истории Японии XX столетия были и такие периоды, когда милитаристские силы страны пытались использовать агрессивные планы Хидэёси для оправдания своей экспансионистской политики.

Почти всегда вокруг выдающихся исторических личностей нагромождается великое множество всяких легенд, полуправд и просто догадок. Часто это вызвано скудостью документального материала, который оказывается в руках исследователя, сложным характером практически каждой исторической личности, в которой, как правило, уживаются, странным образом соединяясь, весьма противоречивые свойства и черты. Все это в той или иной мере свойственно и натуре Хидэёси.

Как отмечалось выше, многие стороны жизни и деятельности Тоётоми Хидэёси, особенно относящиеся к годам молодости, остаются недостаточно раскрытыми, малоизвестными. Крайне редки портретные изображения Хидэёси, не вполне ясен его внешний облик. До сих пор спорят о том, насколько дошедшие до нас портреты Тоётоми Хидэёси верно передают его внешние черты и внутренний облик. Из существующих портретных изображений наиболее близкими по внешнему сходству с оригиналом являются, пожалуй, два, которые воспроизводятся в настоящей книге. К тому же и по времени исполнения они относятся к эпохе Хидэёси: их создание датируется концом 1598 или началом 1599 года, т. е. спустя всего несколько месяцев после его смерти.

На первом из них Хидэёси изображен в домашней обстановке. На нем длинное широкое кимоно на тонкой подкладке (авасэ) светло-зеленого цвета, головной убор китайского образца. Обложившись подушками, с веером в правой руке, он уютно расположился на красочно разрисованной крупными цветами соломенной циновке (татами). Худое, вытянутое лицо с узким подбородком, редкая «козлиная» борода, устремленный вдаль, хотя и заметно усталый и потухший взгляд, тщательно выписанные рукой талантливого живописца, передают не только самобытную мудрость и состояние удовлетворенности, но и душевную надломленность, внутреннюю настороженность и даже отчужденность от мирской суеты. Стеклянно-холодные, глубоко впавшие глаза еще выражают самоуверенность, но вместе с тем в них улавливаются признаки наступившей старости, непомерной усталости, когда силы начинают угасать.

На задней раздвижной стенке-перегородке, служащей портретным фоном, черной тушью выписан в типично японской манере пейзаж с такой его весьма характерной и непременной деталью, как знаменитая японская сосна.

Богатое внутреннее убранство дома, торжественно-величавая лоза, весь внешний вид Хидэёси как бы подчеркивают могущество этого человека, который наводил страх на людей и заставлял беспрекословно подчиняться его власти и воле. В то же время художник, возможно даже вопреки своему желанию, передал не только состояние упоенности властью, умиротворенности и успокоенности от сознания исполненного долга, но и явную растерянность, озабоченность и старческое одиночество.