Л Викторова - Монголы

шади, верблюды и другие животные, цветы и птицы — весь этот разнообразный мир природы отражался в сознании людей, образовывая понятия, 'которые, в свою очередь, получали названия.

Мир был подвижен, как и сам человек, поэтому названия живым существам часто давали по типу их движения. Не случайно в алтайских языках многие существительные происходят от глаголов, а иногда и строятся по реликтовой модели, указывающей на тип движения. Например, в тунгусо-маньчжурском языке «птица» — это «то, что летает» [Цинциус, 1972]. К древнейшему типу лексики относятся и понятия, связанные с самим человеком, с половозрастными градациями в коллективе, с общими трудовыми действиями, такими, как коллективная охота (и спустя тысячелетия, в XIII в., сохранившая значение в хозяйственной жизни потомков древнего населения Центральной Азии). В нижнем палеолите формировались и понятия, связанные с самим человеком, окружающей средой, действиями и предметами, вовлеченными в сферу повседневной деятельности человеческого коллектива. А основной функцией языка была функция общения и регуляции деятельности коллектива.

Главным средством существования людей палеолита были охота и собирательство съедобных растений. А так как группы охотнцков-собирателей следовали за сезонными миграциями животных, то не удивительно, что на территории Азии обнаружены два типа памятников, связанных с образом жизни и жильем первобытного человека: 1) временные стоянки, широко известные почти по всей территории МНР и прилегающих районов, и 2) пещеры и укрытия возле гор, в которых можно было жить в холодное время года [Ефремов, 1959].

Жизнь охотников и собирателей заставляла население Центральной Азии быть подвижным, что в той или иной мере способствовало межгрупповому общению, проникновению отдельных знаковых единиц от одной группы к другой, выработке у соседних взаимно общающихся групп сходных знаковых систем в виде необходимого минимума словарного фонда, а также общих фонетических закономерностей, т. е. развитию языковой ситуации, при которой древнейшее языковое родство, названное лингвистами «алтайская общность», имело форму «первобытной лингвистической непрерывности».

В связи с тем, что маршруты сезонных миграций животных, как известно, проходили весной и летом к северу, а осенью и зимой к югу, им должно было соответствовать и передвижение человеческих коллективов, продвигавшихся в поисках добычи на большие расстояния и осваивавших охотничьи угодья на значительной территории. Естественно поэтому, что в круг межгруппового общения вовлекались в первую очередь соседние группы, имеющие близкие маршруты передвижений. Такое положение создавало условия для укрепления постоянных связей,

что требовало у контактирующих групп выработки общих знаковых систем хотя бы в пределах минимума общих понятий и их знакового отображения, которые в нижнем палеолите состояли, очевидно, из небольшого набора недостаточно членораздельных сочетаний гласных и согласных звуков. Но они были в пределах частот, воспринимаемых человеческим ухом, и обладали особенностями сочетания и определенного чередования гласных и согласных звуков, игравших смыслоразличительную роль 1. ■

Установлено, что количество таких звуков в языках народов мира колеблется в пределах от 14 до 81, но в большинстве языков— 25—30 (Р. Якобсон). Это универсальная особенность человеческой речи и ее родовое отличие от знаковых систем других живых организмов (птиц, животных). Эти фонетические особенности, очевидно, были свойственны уже и первым человеческим коллективам, заселявшим Центральную Азию в конце нижнего палеолита. Из первичных звуковых элементов, которые в алтайских языках по количеству и качеству сходны с большинством известных языков, создавали звуковые сигналы и знаки-символы, которые были тесно связаны с человеческой практикой, развивались, умножались и обогащались вместе с ней и в процессе общения с другими человеческими группами.

Древнейший пласт лексики в алтайских языках, как полагают лингвисты, восходит к однослоговым словам, а в согласных этих лексем преобладают смычные б, м, т, д и т. п. [Щербак, 1971]. Например,'«огонь» по-монгольски гал, по-древне-тюркски от, по-тунгусски того; «я» по-монгольски би, подревнетюркски бэн, мэн; по-тунгусски бы; «этот» по-монгольски энэ, по-древнетюркски бу, по-тунгусски тар, эр\ «тот» по-мон-гольаки тэрэ, по-древнетюркски ол, по-тунгусски тар-, «коллективная облавная охота» по-монгольски ав, аб, по-древнетюркски ав, по-тунгусски эгэлгэ. Очевидно, однослоговые слова и характеризовали язык древнейших обитателей Центральной Азии, постепенно совершенствовавших звуковую речь. Направления сезонных миграций и их пространственная ограниченность лимитировали общение групп и должны были закреплять сложившиеся связи внутри вытянутого с севера на юг ареала. Естественно, что они были прочнее среди более близких и чаще встречавшихся групп, которые могли обмениваться и предметами материальной культуры, и другими культурными достижениями, например новыми способами обработки материала или вновь освоенными породами поделочного камня, заготовками для орудий или самими орудиями.

В нижнем и среднем палеолите Монголии, по наблюдениям А. П. Окладникова, значительное число памятников падает на мастерские и расположенные по соседству с ними стоянки. Поселки возникали у галечных россыпей и выходов камня, годного для выделки орудий труда (таковы стоянки и мастерские

97

7 Зак. 254

в Булган-сумуне, Богд-сумуне, а также Отдон-Маньт в Гоби-Алтайаком аймаке) [Окладников, 1964, с. 9—16]. Это позволяет думать, что проникавшие на монгольское плато и поселявшиеся там люди не только искали охотничью добычу, но и осваивали сырьевые ресурсы: поделочный камень. Найдя такое сырье, им пользовались поколениями, как, например, в многослойном поселении Мойлтын-ам. Поселявшиеся у выходов камня группы охотников и собирателей получали большие преимущества в виде неограниченных возможностей для изготовления орудий и оружия (для охоты на зверя, обработки и добычи и, наконец, для самозащиты). В худшем положении оказывались группы, не имевшие под руками месторождений поделочного камня. Возможно, что между этими группами происходил обмен, но вероятно и то, что различные орды первобытных охотников в определенное время года приходили к выходам камня и изготавливали орудия, запасаясь ими на длительное время. Этот период и мог быть благоприятным для межгруппового общения, что создавало условия для выработки взаимопонятной речи.