Ниал Фергюсон - Дом Ротшильдов. Пророки денег, 1798–1848

«Перье, — уверял он Натана, — ниспосланная нам удача… потому что он будет сохранять мир — по крайней мере, я на это надеюсь». Они с Лайонелом даже пришли к выводу, что, «если придет Перье, он поставит одним из условий, чтобы не обращать внимания на вмешательство Австрии в итальянские дела». Как только подтвердили назначение Перье, Джеймс повторил просьбу о поддержке Австрии: «Нашему правительству нужен мир; они хотят сделать все, что в их власти, для поддержания мира. [Но,] если великие державы хотят сохранения мира, им придется укрепить „правительство мира“ и позволить ему продемонстрировать [публике], что у великих держав нет намерения нападать на Францию. Сейчас будет весьма кстати, если и Россия, и Австрия издадут декларацию, что они не примут участия в игре и не нападут на Францию; такой шаг успокоит население, потому что здесь твердо верят: как только Россия разрешит свои проблемы в Польше, она обратит свое внимание на Францию… Я пошел к королю и указал ему, что все мое состояние и моя семья находятся во Франции; следовательно, я бы и думать не смел вводить его в заблуждение и не стал убаюкивать его словами о том, что иностранные державы хотят мира, если на деле они планируют войну — кроме того, к чьей выгоде была бы такая уловка? <���…> Если выберут Перье, повысится их кредит доверия и все улучшится… Итак, теперь все зависит от иностранных держав, и тебе придется предпринять все усилия в этом направлении, ибо, если нам не удастся сохранить мир, ни одной великой державе не удастся сохранить свой кредит».

Через пять дней он «настоятельно просил» Соломона продолжить «докучать» Меттерниху «вопросом о важности укрепления здешнего правительства и… сохранения мира, который столь необходим Европе, поскольку один лишь князь обладает властью поддержать его». «Все зависит от того, будет война или мир, — писал Лайонел 31 марта. — Наше прав-во за мир, но его должны поддержать другие страны; оно должно быть поддержано другими державами и не должно идти против общественного мнения, иначе оно очень усилит оппозицию, что затем немедленно принесет нам войну».

Все-таки даже назначение Перье не до конца успокоило Джеймса, который волновался в связи с французской агрессией, особенно после того, как стало известно, что Австрия намеревается вторгнуться в Папскую область, независимо от того, кого назначат премьер-министром в Париже. События в Италии, Бельгии и Польше периодически угрожали поколебать либеральные настроения в Париже. В таком случае у правительства оставался бы единственный выход: подать в отставку. По замечанию Лайонела, летом 1831 г. приводили даже экономический довод в пользу более агрессивной политики: «Во Франции… слишком много молодых мужчин, оставшихся без работы и без денег; для того, чтобы избавиться от них, необходима война, верность партии также сильна… если войны не будет, мы вскоре увидим, как прогонят нынешнего короля». Луи-Филипп как будто разделял такую точку зрения, и Джеймс с опаской наблюдал за тем, как шатается кресло под Перье. В начале августа, когда Перье подал в отставку, Джеймс предсказывал «войну в течение четырех дней», если на смену Перье придет «ультралибе-ральный» премьер-министр. Не в последний раз Перье выжил в политическом смысле, предприняв ограниченные военные действия против Голландии с молчаливого одобрения других великих держав.

Тот же самый сценарий более или менее повторился в январе и феврале 1832 г. Сначала Джеймс предупреждал, что Перье подаст в отставку, если Францию не удовлетворят окончательные условия бельгийского урегулирования. Затем, в ответ на возвращение австрийской армии в Папскую область, Перье направил в Анкону войска. Даже после смерти Перье все развивалось по тому же шаблону. Поскольку Сульту в октябре 1832 г. не терпелось бросить армию против голландцев, Джеймс хотел заручиться поддержкой Великобритании, которая грозила бы интервенцией. Он предупреждал Натана: «Если, Боже упаси, здешнее правительство не удержится, мы получим республиканскую администрацию, и тогда я ожидаю весьма мрачных событий. Вот почему все теперь зависит от бельгийской проблемы. Если Англия решит не поддерживать Францию, у нас здесь будет очень плохо, потому что мир настроен против доктринеров».

Во внутренней и внешней политике Великобритании прослеживались сходные тенденции. Там никогда не упускали из виду пусть и отдаленную возможность того, что правительство тори вернется к традициям Питта и бросит войска против революционной Франции. С другой стороны, в 1830 г., когда к власти пришли виги, Джеймс сразу же представил себе такой же тревожный сценарий: если члены нового правительства окажутся «радикалами», тогда «нашему кабинету министров придется быть более либеральным, следовательно, разрешить бельгийскую проблему будет еще труднее, а Англия, возможно, решит заключить союз с Францией, и тогда мы окажемся в состоянии войны со всей остальной Европой». «Теперь все зависит от Англии, — писал Джеймс Натану в январе 1831 г., когда шли поиски подходящего бельгийского короля. — Иностранные державы ни за что не объявят нам войну, если нашим союзником будет Англия… Теперь ты понимаешь, милый Натан, как важно тебе сохранять постоянную бдительность, ведь будет война или нет, зависит от того, выгоден ли Англии бельгийский вопрос». Однако друзей Натана, тори, доводы Джеймса не убедили, тем более что он всеми силами поддерживал Перье. Вскоре после начала дебатов в связи с избирательной реформой Натан написал Джеймсу: «Херрис говорит, что Пиля наверняка попросят войти в состав правительства, что Веллингтон станет министром иностранных дел… Он убежден: если только Франция не пойдет на уступки, британская армия пойдет в Германию… Будет неплохо, если ты передашь королю, чтобы он оставался в стороне и не шутил с Англией, потому что она не из тех, с кем можно шутить… Англия не верит в твоих министров: им не нужно ничего, кроме революций, в которых помогает старый Лафайет и я не знаю кто еще. Твоему королю и его министрам нужно лишь показать, что они не хотят войны: они не должны менять тон со дня на день. Ступай к королю и передай ему, что к власти придут Пиль, Палмерстон и Веллингтон».

Такой предупредительный выстрел довольно убедительно подтверждает последующий переход Ротшильдов из лагеря тори в лагерь вигов. Позиция вигов, изложенная Натаном 18 марта, казалась Джеймсу куда более близкой по духу: «Если Франция не сохранит спокойствие, а развяжет войну против остальных трех великих держав, мы примкнем к трем державам, но если другие три великие державы развяжут войну с Францией, мы примкнем к Франции ». Таким образом, опасения Джеймса, что избирательная реформа в Великобритании не пройдет и к власти вернутся тори, была больше связана с международным положением, чем с его поддержкой самого закона, так как «министерство Веллингтона без колебаний объявит войну Франции». Как заметил Лайонел в июне 1831 г., замешательство относительно политики Великобритании плохо влияло на возможность бельгийского урегулирования, потому что «король Голландии все время рассчитывает на перемены в правительстве». Четыре месяца спустя Джеймс повторил почти то же самое: «Все внимательно следят за прохождением вашего закона, потому что все считают, что, если кабинет министров подаст в отставку, у нас начнется война». Когда Россия колебалась относительно ратификации «24 статей», Лайонел задавался вопросом: «Что Россия способна сделать одна[?], все зависит от закона об избирательной реформе… если он пройдет и нынешнее правительство удержится у власти, Англии и Франции хватит сил, чтобы вызвать трепет других великих держав».