Ниал Фергюсон - Дом Ротшильдов. Пророки денег, 1798–1848

Таблица 10 г

Займы, выпущенные Лондонским домом, 1818–1846 гг. (по получателям)

* Пруссия, Россия, Австрия и Неаполь.

** Голландия, Греция и Дания.

Источник: Ayer, Century of finance, p. 14–42.

Сравнительно легко определить долю государственных займов в балансовых отчетах различных домов. Судя по самому раннему сохранившемуся балансовому отчету Лондонского дома (от 1828 г.), очень большая доля активов банка — более четверти — была вложена в государственные облигации Великобритании. Пропорция увеличивается до 37 %, если добавить пакет датских государственных облигаций. В том же году 35 % активов Французского дома составляли трехпроцентные французские рентные бумаги. «Счет государственных ценных бумаг» составлял в точности ту же пропорцию в активах Венского дома, что предполагает, что Ротшильды, хотя бы примерно, стремились сохранять пропорцию (предположительно) «ценных» бумаг в районе У. Однако гораздо труднее подсчитать прибыль, полученную от таких эмиссий. Комиссионные и другие расходы значительно варьировались от случая к случаю; кроме того, при ряде крупных эмиссий банки даже теряли крупные суммы (например, в случае французского займа 1830 г.). Во всяком случае, почти вся прибыль, полученная братьями на рынке облигаций, поступала не за счет выпуска новых облигаций, а за счет спекуляции уже существующими облигациями. Здесь сложно привести слишком точные цифры. Судя по сохранившимся записям, счета составлялись главным образом для того, чтобы подсчитать прибыль в каких-то конкретных операциях и позаботиться о том, чтобы не было расхождений в расчетах между самими Ротшильдами. Подобно гроссбухам большинства банков XIX в., в бухгалтерских книгах Лондонского дома операции не группировались по типу: покупки и продажи всех типов перечислялись по мере поступления, а затем суммировались в конце года. Теоретически возможно сложить прибыль, полученную от покупки и продажи государственных облигаций, но это чрезвычайно утомительное занятие, за которое автор не брался. В Неаполитанском доме вели «счет рентных бумаг», но в нем также существовали раздельные счета для операций с другими государственными ценными бумагами — неаполитанскими, римскими и т. д. В силу того, что там постоянно менялись полугодовые традиционные правила бухгалтерского учета, а новые счета создавались по мере поступления, деятельность Неаполитанского дома можно оценить лишь очень приблизительно. Во всяком случае, можно сказать, что львиная доля прибыли поступала с 5–10 совместных счетов, которые велись либо с другими домами Ротшильдов, либо с итальянскими банками; кроме того, источником прибыли были комиссии от операций с третьими сторонами, а также проценты по различным неуточненным займам.

Конечно, это не имело бы значения, занимайся Ротшильды только облигациями государственных займов. Однако на самом деле их банковские операции были разноплановыми, а со временем их спектр лишь расширялся. Государственные финансы стали их первой любовью. Однако сравнительно такой же важностью (в смысле масштаба деловых операций, если не достижимого размера прибыли) обладали классические для «торгового банка» операции Лондонского дома: акцептование коммерческих [товарных] или переводных векселей. Выражаясь языком Акта о переводных векселях 1882 г., который придал законную силу практике, восходящей более чем на три столетия назад, — переводной вексель был «безусловным письменным приказом, адресованным [и подписанным] одним лицом (векселедателем, или трассантом) другому лицу (трассату)… с требованием… чтобы трассат, который, когда подписывает вексель, становится получателем, заплатил в установленный… в будущем срок сумму… конкретному лицу, или предъявителю векселя». Иными словами, продавец некоторых товаров обращался к покупателю, выдавая ему кредит на оговоренное время (часто на 3 или 4 месяца), таким образом позволяя ему отложить платеж до тех пор, пока товар не придет и не будет продан фабриканту или оптовому торговцу. Роль торговых банков была двоякой: с одной стороны, они выступали получателями векселей от имени покупателя (за что взималась комиссия за акцепт) или покупали их у векселедателя ниже номинальной цены (взысканный процент). Кроме того, дисконтный дом мог переучесть вексель, продав его центральному банку, например, и добавив свою подпись или передаточную надпись. Банкир, который акцептовал вексель, эффективно «продавал использование [своего] имени», то есть своего доброго имени, кредитоспособности.

Такая покупка-продажа коммерческих векселей была одним из главных видов деятельности Натана Ротшильда. Степень ее значимости можно примерно вычислить по сохранившимся балансовым отчетам: в 1828 г. «векселя и акцепты к получению» составляли четверть всех активов Лондонского дома; «векселя и акцепты к уплате» составляли 5 % его задолженности. Такая сфера деятельности имела не столь большое значение для континентальных домов, что отражало больший объем международной торговли, которая в XIX в. велась через Лондон. Как выразился Натан, давая показания Банковскому комитету в 1832 г., «эта страна в целом — банк для всего мира… все операции в Индии, в Китае, в Германии, во всем мире ведут сюда и решаются через эту страну». Тем не менее, как объяснял Натан, другие дома Ротшильдов по-прежнему играли важную вспомогательную роль в таких операциях:

«Я покупаю на бирже векселя, выписанные в Ливерпуле, Манчестере, Ньюкасле и других местах, которые приходят ко всем лондонским банкирам и купцам. Я покупаю векселей на 6 или 7, а иногда и на 10 тысяч фунтов в неделю и пересылаю их на континент, в мои дома; мои дома на них покупают векселя, выписанные на нашу страну, выданные за покупку вина, шерсти и других товаров. Если бы не достаточное предложение за границей векселей, выписанных на нашу страну, мы были бы обязаны принимать золото из Парижа, Гамбурга и других мест».

Он довольно точно обрисовал картину происходящего. Ротшильды не стремились получать прибыль от комиссий, которые они назначали за акцептование векселей (более того, известно было, что Натан требовал на ½ % меньше, чем другие банки); скорее их целью было получить прибыль на основании разницы в обменных курсах между различными европейскими рынками. В переписке Ротшильды постоянно ссылаются на такие арбитражные операции: была ли цена «Лондона» (сокращение для счетов, выписанных на Лондон) достаточно высока в Париже или Франкфурте, чтобы оправдать посылку Натаном большого их числа Джеймсу или Амшелю? В типичном для 1832 г. письме Джеймс сообщал: «А теперь, дорогой Натан, я снова начинаю заниматься операциями с переводными векселями и прошу тебя оценить [точно], что ты нам посылаешь. Здесь мы покупаем Лондон по 25,65 франка и 3 %, что составляет 25,84 ½ франка; ты посылаешь нам на 21 тысячу фунтов Парижа по 26,07 ½ [и] 4 %, что составляет 25,79, то есть с потерей 1/ 5без комиссионного вознаграждения. Я привлекаю к этому твое внимание лишь потому, что мы не хотим работать себе в убыток, когда занимаемся переводными векселями».