Вагиф Алиовсатович - От Ельцина к…? Книга вторая. Пьянящий дурман власти

Между собой боролись уже не две глобальные идеологии — условно, коммунистическая и демократическая, а весь их мыслимый и даже немыслимый набор.

Возникали псевдоидеологии, призванные преподнести неодобряемые обществом цели и методы их осуществления в приемлемой упаковке. Носителем подобной псевдоидеологии, по мнению ряда политологов, был и С. Кириенко, во всяком случае, на начальном этапе своей деятельности. Подтверждением этой мысли было мнение Е. Гайдара, высказанное им в журнале «Новое время»: «Что… делает Кириенко? Он достаточно правильно понимает, что надо делать в экономике, и пытается упаковать это правильное понимание в те слова, которые нравятся элитам и избирателям существенно левее нас. Слова-то можно самые разные использовать. Важно, что будет делать» («Новое время», 20 мая 1998 г.).

Каждый политик, каждая группировка имели свое «правильное понимание» и стремились упаковать его в слова, которые нравились. На словах могло быть даже достигнуто общенациональное согласие и сформулирована искомая национальная идея.

На деле же — глобальное (и обоснованное) недоверие. Поэтому идеологической базой поддержки правительства могла стать только одна из множества групповых идеологий, но все другие будут «дружить против нее», что еще более расколет общество. Так произошло при освещении прессой весеннего кризиса власти и формирования правительства, в ходе обсуждения его качеств и перспектив, так происходило и летом, когда кабинет работал.

При проталкивании кандидатуры С. Кириенко лишь несколько контролируемых ОНЭКСИМом печатных изданий и возглавляемое «правильно» ориентированным Н. Сванидзе Российское телевидение были лояльны в той степени, которая необходима президенту и которая могла бы решительным образом влиять на формирование мнения политически активной части общества.

Весь остальной массив СМИ либо настраивал аудиторию на негативное отношение, либо занимал позицию скептического объективизма, далекого от агитации в пользу почти никому доселе не известного нижегородского новобранца. В период формирования кабинета позиция прессы еще более поляризовалась, отражая лоббистские интересы финансово-промышленного капитала.

Эти интересы по большей части остались нереализованными, что нашло отражение на последующем этапе пропагандистской и контрпропагандистской кампании, не затухавшей в СМИ.

В целом борьбу на информационном фронте правительство и президент явно проигрывали. Рассчитывать на коренное изменение ситуации у них не было никаких оснований, поэтому последние события в сфере масс-медиа — борьба за нейтрализацию влияния Б. Березовского на ОРТ, усилившееся давление на НТВ, а главное — создание государственного медиа-монстра ВГТРК — были предопределены.

Последнее весьма знаково. Указ Б. Ельцина «О совершенствовании работы государственных электронных СМИ» превращал ВГТРК фактически в единственного и самого мощного монополиста на рынке электронных СМИ. В ее подчинение переходили все местные телерадиовещательные государственные компании и телерадиовещательные центры.

Обозреватели сходились во мнении, что начался новый и последний перед выборами 1999–2000 годов передел государственной собственности в области СМИ. Предсказывалось, что наряду с финансовым прессингом региональные телерадиокомпании отныне будет ждать прессинг и политический. Не случайно ряд руководителей регионов уже высказали свое недовольство тем, что их мнения, как соучредителей ГТРК, не спросили.

Но и эти меры вряд ли могли помочь радикально укрепить имидж правительства и успешно пропагандировать его политику. Чтобы завоевать доверие неоднократно обманутой аудитории, нужно было достаточно продолжительное время. Такого запаса у правительства С. Кириенко могло не оказаться.

В интервью новой газете «Время» С. Кириенко признавался: «Мы часто сейчас оказываемся перед дилеммой. Поступить правильно, получив тем самым новых неприятелей и, возможно, сократив срок, отпущенный правительству. Или поступить конъюнктурно, что не принесет особой пользы делу, но позволит заигрывать с новыми союзниками, продлевая срок работы и власти. Выбор нами сделан. Если жизнь кабинета при этом окажется скоротечной — так что ж…» («Время», 20 мая 1998 г.). Такая позиция правительства, если она искренняя, не могла не вызывать уважения. Но, увы, будущее выглядело неоптимистичным. Вывод, к сожалению, был аналогичен: кризис правительства вроде бы преодолен, кризис власти продолжался.

Когда-то Е. Гайдар одной из серьезнейших проблем своего правительства назвал отсутствие у него политической базы. Но у нового правительства С. Кириенко вообще не было никакой базы, кроме поддержки президента и «семьи»: ни политической, ни социальной, ни, увы, экономической.

Каковы же были особенности расстановки основных политических сил летом 1998 года? Что изменилось в их взаимоотношениях после того, как Белый дом занял С. Кириенко? Как отнеслись к нему матерые зубры политических интриг? Смирились с нестандартным решением президента или по-прежнему плели козни?

Отставка правительства В. Черномырдина послужила отправной точкой для наиболее масштабной за последние годы перегруппировки политических сил. В стране продолжалось формирование самых различных политических альянсов, рассчитывавших на участие в избирательной кампании 2000 года.

Однако, учитывая общую неясность и нестабильность обстановки, абсолютное большинство потенциальных «наследников», особенно из «партии власти» и родственных ей структур, открыто себя не проявляло, опасаясь совершить «фальстарт» или столкнуться с необходимостью конкуренции с действовавшим главой государства.

К началу лета 1998 года в той или иной форме об участии в будущих президентских выборах объявили Г. Явлинский, В. Жириновский, С. Бабурин, В. Черномырдин и Г. Зюганов. Остальные — прежде всего Б. Ельцин, Ю. Лужков, А. Лебедь, вели себя намного осторожнее, и об их планах можно было судить только по косвенным признакам.

А. Лукашенко? Некоторые обозреватели полагали: ошибался тот, кто не считал президента Белоруссии российским политиком. По их мнению, как следовало из ряда не слишком афишировавшихся источников, А. Лукашенко имел шестой по счету рейтинг и как председатель Высшего Совета Союза Российской Федерации и Республики Беларусь пользовался исключительными возможностями для работы в российских регионах и установления прямых контактов с местным населением и властями.

Что касалось списка реальных претендентов на власть, то общеизвестно, что он был намного уже номинального и ограничивался тремя-четырьмя фигурами, к которым наряду с Б. Ельциным некоторые эксперты относили Ю. Лужкова, А. Лебедя, Г. Зюганова и В. Черномырдина.