Рафаэль Альтамира-и-Кревеа - История Испании. Том II

В 1620 г., пишет Дамиан де Оливарес, Сеговия уже не вырабатывала ежегодно по 25 500 кусков сукна, для производства которых ранее требовалось 178 500 арроб шерсти. Такая же участь постигла Бургос и другие промышленные города. Если верить толедскому промышленнику Оливаресу, записи которого относятся к 1620–1621 гг., к тому времени уже были ликвидированы многие предприятия, в том числе восемь по обработке железа, семь по обработке других металлов, мастерские конопатчиков, судовых плотников, печатников (испанские книги печатались во Франции), обойщиков, шапочников, столярные, мебельные, белошвейные мастерские и множество других. Мартинес де ла Мата пишет, что изгнание мавров совершенно подорвало производство шелка, кож, льна, канатов и других товаров, которыми, по свидетельству современников изгнания, занимались исключительно мавры.

Стада овец Месты после смерти Филиппа II сократились с 7 миллионов голов до 2 миллионов. Писатель середины XVII в. (1632 г.) Кахса де Леруела говорит о значительном упадке скотоводства. В кортесах середины XVI в. (1531, 1544, 1548, 1560 гг.) часто раздаются жалобы на упадок производства обуви, металлов и т. д. из-за недостатка квалифицированных рабочих. В 1560 г. в кортесах повторяются заявления о необходимости обработки сырья за границей, куда оно вывозится в очень большом количестве. В 1558 г. Филиппу II докладывали, явно преувеличивая, что в Испании совершенно нет промышленности и что поэтому Испания эксплуатируется иностранцами больше, чем колонии.

Наконец, по другим свидетельствам, в конце XVII в. в Кастилии исчезли мастерские по изготовлению мыла, хрусталя и стекла; в Андалусии прекратилось производство сахара, переработка льна, конопли, хлопка, верблюжьей и козьей шерсти; в Оканье и других городах прекратилось производство перчаток; Сеговия стала выпускать в год не более 400 кусков сукна низкого качества; Куэнка располагала только 3000 арроб шерсти в год. Количество мастерских, производивших шелк, во всех производственных пунктах не превышало 400; мастерских по выделке бархата стало совсем мало. Куэнка и Авила предпочитали экспортировать необработанную шерсть, а рабочие покинули мастерские, где ранее выделывались бумага, шляпы, металлические пряжки и пуговицы, булавки, гребни, фарфоровые и латунные изделия, а также почти все металлургические мастерские. Однако наряду с этими сведениями имеются и другие, противоречащие им и создающие несколько другое впечатление. Во всяком случае, нельзя не отметить противоречий в установлении времени упадка промышленности: по одним свидетельствам, его надо отнести приблизительно к середине XVI в., по другим — к середине XVII в. Тревожные и неутешительные сведения Оливареса, относящиеся к 1620 г., например, частично опровергаются данными о толедском производстве головных уборов в 1624 г. Тоже самое можно сказать о пессимистических утверждениях Ортиса, относящихся к 1558 г.

Достойны внимания показания — хотя и немногочисленные, свидетельствующие об устойчивости некоторых довольно значительных отраслей промышленности в первой половине XVII в. Некоторые уже отмечались выше. Укажем другие.

В 1614 г. Мурсия производила 210 000 фунтов шелка, Гранада в 1640 г. выпускала 250 000 фунтов. В 1623 г. для регистрации ткачей шелковых материй требовалось 12 списков; к концу века этих списков осталось 6. Тем не менее в начале века в Севилье вырабатывались ткани и позументы, затканные золотом и серебром, черный и цветной шелк разных сортов, бархат и т. д. Из 600 000 дукатов, предоставленных в 1662 г. кортесами королю, на долю Севильи приходилось 50 936 508 мараведи, т. е. больше, чем на долю Толедо, Кордовы, Гранады, Хаена, Галисии, Вальядолида, Бургоса и т. д.

Более крупную сумму, чем Севилья, внес лишь один Мадрид (56 100 000 мараведи). Это показывает, что экономическое положение Севильи оставалось пока более благополучным, чем других городов. В 1632 г. в Сарагосе насчитывалось 4000 мастерских. Значительно позднее, в конце этого века и в начале следующего, Валенсия и Мурсия все еще давали 200 000 фунтов [102] Кастильский фунт равен 460 г. ( Прим. ред .) З шелка, вследствие чего было возобновлено запрещение импорта его из-за границы. Упоминается даже случай открытия новых мастерских, например, ленточной мастерской в Пастране (1684 г.) и конкурировавшей с ней мастерской в Фуэнте ла Энсина (1690 г.).

В последние годы XVII в. отмечалось сильное стремление к восстановлению промышленности. Был поднят вопрос о возможности владения предприятиями аристократией (1682 г.) и о предоставлении кастильским промышленникам таких же привилегий, какие в 1626 г. были дарованы арагонцам (протекционистские мероприятия). Кроме того, ставился вопрос о восстановлении промышленного законодательства (1675, 1684, 1692 гг.), а также о содействии въезду в Испанию рабочих из-за границы (1679 г.).

В 1679 г. говорилось о желательности создания (с последующей реорганизацией) торгово-финансового совета Кастилии, а также (вопрос, которому отдал много сил Оропеса, министр Карла II) о поощрении производства грубого сукна для широких масс населения (в целях устранения бесплодной конкуренции с иностранной промышленностью) и о контроле над импортом в целях избежания накопления излишков.

Что вытекает из сопоставления первой и второй групп приведенных свидетельств? Логичным представляется следующий вывод: упадок промышленности в XVII в. является несомненным, но не столь абсолютным, быстрым и однородным для всех видов производства, как это изображают экономисты того времени, которых цитируют с чрезмерным доверием историки XVIII в. и даже современные историки [103] Эти весьма неопределенные выводы автора не раскрывают основной причины того отставания от других западноевропейских стран, которое становится характерным для испанской абсолютной монархии в XVII в. и в последующие века. См. предисловие. ( Прим. ред .) .

При оценке исторических явлений не приходится считаться с бедствиями, часто выпадающими на долю отдельных лиц и причиняющими им страдания. При использовании рассказов иностранных авторов необходимо учитывать соотношение испанской промышленности с промышленностью других стран, сопоставляя те и другие показатели.

Наконец, если приведенные данные сопоставить с развитием торговли о которой мы будем говорить ниже, можно прийти к почти определенному выводу, что в период своего наивысшего расцвета испанская промышленность была менее сильной и устойчивой, чем ее обычно представляют, то есть ей никогда не удавалось достигнуть такого прочного положения и развития, которое позволило бы ей успешно бороться с иностранной конкуренцией и обеспечивать потребности населения самой Испании и ее колоний. Поэтому импорт всегда превалировал над экспортом, за исключением таких видов сырья, как шерсть. Это подтверждается петициями кортесов и жалобами фабрикантов и экономистов, которые мы подробнее приведем ниже.