Рафаэль Альтамира-и-Кревеа - История Испании. Том II

Указанные мероприятия и рост капиталов в связи с расширением торговли с Америкой повлекли за собой настоящий расцвет промышленности, в особенности в кастильских районах и в известной степени в районах Арагона и Валенсии. Статистические данные, относящиеся к различным годам XVI в., не всегда являются точными; однако в общем они подтверждают сказанное нами выше. По данным некоторых документов и свидетельству писателей того времени, при Карле I в Севилье имелось от 15 000 до 16 000 мастерских со 130 000 рабочих. Другие источники приводят меньшую цифру.

Это расхождение происходит либо потому, что первые данные не соответствуют действительности, либо потому, что они с большей или меньшей точностью охватывают общее количество всякого рода мастерских, в то время как более низкие цифры относятся только к мастерским по производству шелка. Судя по одной петиции, поданной производителями шелка, число мастерских по производству шелка в 1564 г. составляло 3000 с 30 000 рабочих.

В 1587 г. Моргадо описывает Алькансерию — торговый квартал андалусской столицы, — как целый ряд лавок ювелиров, золотых дел мастеров, торговцев шелком, бельем и т. д., а Севилью — как «мирового» поставщика шелка-сырца, шерсти, кожи, льна и т. д. В 1525 г. в Толедо, где также возникло производство шелка, число ремесленников составляло 10 000; к середине века оно достигло 50 000 (при годовом потреблении 435 000 фунтов шелка-сырца), не считая ремесленников, занятых в мастерских по выработке сукна. Число последних, поданным автора начала XVII в. (Дамиана де Оливареса), равнялось в Толедо и Ла-Манча 38 250, и они не могли удовлетворить всех требований торговцев и покупателей. Кортесы 1573 г. следующим образом описывали благосостояние Кастилии: «…когда возникла в ней торговля шелком и шерстью, в городах Толедо, Сеговия, Куэнка, Гранада и Севилья не было ни одного мужчины, ни одной женщины, как бы стары они не были, и ни одного мальчика или девочки любого возраста, которые не имели бы работы; все имели возможность заработать на хлеб, помогая друг другу; достаточно было пересечь гористую местность от Сеговии до Куэнки, чтобы увидеть, что все население там было занято: мужчины и женщины, независимо от возраста, без отдыха обрабатывали шерсть. Поскольку мастерские Толедо не вмещали всех рабочих, пришлось занять соседние склады; все помещения были полны работавшими людьми, довольными и смеющимися, причем это были не только местные жители, но и приезжие.» В годы, описываемые Оливаресом (1620–1621 гг.), производство изящных головных уборов из шерсти для духовенства было столь распространено в Толедо, что все 698 жителей одного прихода (Сан Мигель) являлись шапочниками. Четыре года спустя (в 1624 г.) только мастеров было около 200, а ежегодная продукция головных уборов равнялась 80 дюжинам.

Богатство цеха шапочников было продемонстрировано в середине XVI в. при встрече Филиппа II, когда перед монархом продефилировали 564 мастера, одетых в бархатные и атласные ткани, вышитые шелком, золотом и серебром.

Такой же расцвет отмечался в Гранаде, Сеговии, Вальядолиде, Саморе, Саламанке, Авиле, Медине, Куэнке, Уэте, Сьюдад Реале, Вильякастине и других городах, являющихся более или менее крупными центрами производства шерсти. По имеющимся данным, на фабриках Сеговии было занято 34 189 рабочих, изготовлявших не только ткани, но также и шляпы всех цветов, на которые шло ежегодно до 7000 квинталов [100] Испанский квинтал равен 46 кг . ( Прим. ред .) шерсти. По свидетельству одного писателя того времени, в Сеговии выделывалось 3000 кусков самого тонкого сукна. Куэнка поставляла 2000 кусков; ее зеленое и голубое сукно и изящные головные уборы очень ценились во всем мире и являлись, вплоть до середины XVII в., предметом экспорта в Турцию и Берберию. Во второй половине XVI в. для суконного производства в Севилью были ввезены сукновальные мельницы, которые упоминаются в «Дон Кихоте» и которые фигурируют в качестве нововведения в «Топографических описаниях» (« Descripciones iopograficas »).

К этим сведениям можно добавить косвенные доказательства расцвета некоторых видов ремесла. Таким доказательством служит увеличение суммы специальных налогов. Так, например, налоги на гранадский шелк поднялись во время царствования Карла I вдвое против прежнего. По заявлению одного экономиста середины XVI в., общая сумма налога на производство шелка достигла в то время 50 000 дукатов; по официальным же данным 1566 г., эта цифра равнялась лишь 41 333 В 1565 г. фабрики Трианы уплачивали около 7000 дукатов налога, а в 1595 г. — более 12 000. В договоре на откуп, заключенном в 1546 г., говорится следующее: «Ввиду того, что торговля шелком расширяется и с каждым днем отмечается увеличение как производства шелка, так и количества торговых сделок, не имевших места ранее…».

Аналогичные данные можно было бы привести и о производстве шерсти. Показателем благосостояния, который и приводится многими авторами, может служить снятие запрещения на импорт некоторых товаров, вырабатывавшихся в стране; отсюда можно заключить, что испанская промышленность перестала опасаться конкуренции. Так, например, в 1518 г. был разрешен импорт шелковых тканей. Однако, по мнению современников, это привело к неблагоприятному результату.

Все сказанное лишь подтверждает правильность приведенных данных, и не приходится удивляться, что кортесы 1573 г. сделали заявление, аналогичное цитированному выше, относительно благосостояния районов Толедо, Сеговии и Куэнки. Писатель того времени имел право утверждать, что большая часть испанского населения жила обработкой шерсти. Промышленное производство шелка и шерсти не только не снизилось при кастильских монархах, но продолжало возрастать и в других районах по сравнению с другими отраслями производства. Сарагоса являлась значительным центром выделки сукон и в эпоху своего расцвета насчитывала 16 000 мастерских. Барселона, хотя и приходившая уже в упадок, еще сохраняла часть своей прошлой промышленной славы, о чем свидетельствовал рост ее цехов. То же самое можно сказать о Валенсии, выделывавшей сукно и шелк и торговавшей колониальными товарами. Даже на маленьком острове Ибиса были ремесленные мастерские, которые еще много лет спустя продолжали работать очень интенсивно.

Наряду с названными процветали и другие виды производства, как, например, кожевенное, которое достигло на острове Ибиса такого развития, что возникла необходимость в назначении туда специального инспектора; в Триане имелось два мыловаренных заведения и несколько в Оканье и Испесе; было распространено производство перчаток, очень ценившихся за границей. В течение XVI в. и части XVII в. большое количество перчаток экспортировалось во все страны Европы и даже в колонии. Оканья превратилась в крупный промышленный центр с 72 мастерами, выпускавшими 123 484 дюжины перчаток в год. Керамическое производство развивалось в различных местностях южной и восточной Кастилии (в Севилье, Малаге, Талавере, Толедо, Мурсии, Биаре, Манисесе), а также и в Арагоне (например, в селении мавров Моэле). Широко была развита добыча соли; только из Пуэрто де Санта-Мария 50–60 судов развозили соль по всему миру. В Андалусии и Мурсии было широко распространено разведение шелковичных червей. Кожи, выделывавшиеся в Толедо и Кордове, конкурировали с русскими кожами, очень ценившимися по всей Испании. В Кордове процветало производство сбруи, в Толедо — производство оружия. В Торельясе (Арагон) и других местах изготовлялась раскрашенная мебель или маркетри; большое значение имело производство инкрустированных столов и шкафов, а также и другой мебели.