Рафаэль Альтамира-и-Кревеа - История Испании. Том II

Внутри каждого королевства процесс унификации развивался более широко и энергично. Он осуществлялся постепенно, затрагивая сегодня одну область, завтра — другую, изменяя отдельные детали, создавая новые органы управления, но не отменяя формально старых законов, а внешне сохраняя их или превращая в формулы, лишенные живого содержания. Так произошла — главным образом в Кастилии — почти полная отмена всех старинных привилегий городов в области законодательства, а также многих привилегий, определявших в средние века социальные различия и зависимость одного сословия от другого. То же самое, хотя в меньших масштабах, происходило, как мы видели, в законодательной деятельности других королевств. Утверждение городских привилегий часто служило поводом для их коренного изменения и исправления. Так было с привилегиями Теруэля во времена Филиппа II — разительный пример незаметной перестройки средневекового законодательства.

Критика испанского государства и политические взгляды того времени.Испанцы XVI и XVII вв. (чей монархический пыл и покорность воле королей сильно преувеличены) были далеки от того, чтобы безропотно мириться со всеми недостатками государства или питать иллюзии — из патриотизма или политического пристрастия — относительно его образа действий или влияния на нацию. Если изучить петиции кортесов, предложения и ходатайства советников и других выдающихся политических деятелей, жалобы повстанцев Толедо, Сеговии, Вальядолида и т. д. во времена Карла I, заявления вице-королей и правителей, критику политического и финансового положения со стороны писателей, то станет ясно, что ни от кого не было скрыто зло того времени и что все порицали его и требовали его исправления. В главах, посвященных политической истории, мы говорили уже о смелости и откровенности обличителей политики испанского государства. Все эти суждения, высказанные по тому или иному политическому вопросу, свидетельствуют о том, какое недовольство возбуждала в Испании огромная бюрократическая машина, поглощавшая все силы страны и порождавшая бешеную погоню за должностями; система камарилий и фаворитизма, под прикрытием которой шел бесстыдный обман государства; развал финансовой системы, из-за которого нельзя было ни собрать причитавшиеся поступления, ни удовлетворить насущные нужды государства.

В оценке положения страны мнение испанцев совпадало с мнением иностранных послов и путешественников, о котором мы можем судить по оставленным ими запискам и донесениям. Дезорганизация и разорение достигли особой остроты в XVII в., но и в XVI в. было немало жалоб на плохое правление. Даже в эпоху расцвета и военной гегемонии, несмотря на то, что национальная гордость была удовлетворена победами над врагом и расширением испанских владений во всем мире, общественное недовольство было очень велико. Об этом свидетельствуют: петиции городов, как принятые, так и отвергнутые коннетаблем и адмиралом Кастилии в эпоху борьбы городов; программа комунерос и отчасти программа херманий Валенсии и Майорки; протесты адмирала в 1523 г. против направления государственной политики; постоянные жалобы генералов и адмиралов эпохи Карла I. Достаточно прочесть протоколы кортесов, чтобы убедиться в царившем повсюду недовольстве многими действиями правителей.

В начале XVII в. недовольство особенно усилилось. Оно выражалось не только в волнениях, о которых мы говорили выше, но и во множестве смелых сатирических произведений, которые ходили по рукам и широко распространялись печатным способом. Даже высшие чиновники и люди, заинтересованные в оздоровлении общественной жизни, начали бить тревогу. Мария де Агредо, Гальсеран Альбанель, некоторые честные советники и магнаты, в том числе сам Оливарес (после падения), настойчиво твердили о грозящей опасности и о необходимости исправить допущенные ошибки, с чем соглашался (как мы видели) даже король. Катастрофическое положение королевства после смерти Филиппа IV и трудности, с которыми пришлось бороться во время несовершеннолетия Карла II, отразились в предложениях королевского совета королеве-правительнице, в выступлениях герцога Альбы, герцога Санлукара и других советников и магнатов. В тяжелые дни, когда шел спор о наследовании испанской короны, маркиз Мансера написал королю смелые слова: «Сеньор, неизбежная гибель монархии — независимо от того, попадет ли она под власть Франции или будет унаследована сыном курфюрста Баварского, — недалека и не является тайной для вашего величества. Общее бессилие органов власти и учреждений государства проявляется во всем: в отсутствии руководителей, в уменьшении населения, в истощении королевских и частных богатств, в страшной нехватке оружия, снаряжения, боевых припасов, артиллерии, обозов и отсутствии дисциплины — в армии, во флоте и среди граждан, — в общем унынии, вялости и постыдной трусости; за наши грехи наказана нация, позабывшая о былом своем мужестве и благородстве». В то время как на полуострове высказывались такие мысли о положении страны, из Америки (вместе с описанием ужасающих недостатков местной администрации) все громче раздаются предупреждения о том, что Испании грозит потеря ее заокеанских владений.

Однако недовольство не порождало недоброжелательства к династии или к монархическому строю. Известно, правда, что во время волнений в Каталонии и Андалусии (здесь мы не говорили об аннексированных иностранных владениях) повстанцы требовали отделения значительных областей от короны Филиппа IV; но это были единичные факты, и если в Каталонии это требование имело прецеденты в эпоху Хуана Арагонского, то в Андалусии оно было лишь выражением общественного недовольства. В самой Каталонии было много приверженцев короля, а в плебейских слоях города и деревни преобладали монархические (и религиозные) чувства, ибо эти элементы — таково было следствие вековой борьбы с феодализмом и утраты муниципальных вольностей — были объединены «унитарным и уравнительным принципом». Вместе с тем в Кастилии (известной своей приверженностью монархии) случались, как мы видели, антидинастические заговоры, покушения на особу короля и дерзкие выступления в самом королевском дворце (например, в 1636 г.).

Вообще нельзя сказать, что антимонархических настроений не существовало. Конкретно они выразились в некоторых эпизодах восстания на Майорке. В официальных отчетах часто упоминается о том, что повстанцы относились с презрением к приказам короля или говорили, что «раньше не было ни короля, ни ладьи» (то есть никаких властей не было), что если король будет против херманий, то они его убьют, что «больше не нужно им короля», что «король — всего лишь человек». Историки свидетельствуют, что республиканские убеждения (в том смысле, в каком в то время понимали республиканскую форму правления) должны были иметь довольно широкое распространение. Такой вывод они делают, исходя из стремления хронистов возвеличить «преимущество монархии по сравнению с другими формами правления и из намеков, которые порой у них встречаются, на существование противоположных взглядов». Распространение республиканских идей в большой мере объясняется знакомством с цветущим состоянием итальянских республик, в чем многие испанцы могли непосредственно убедиться.