Василий Колташов - Капитализм кризисов и революций: как сменяются формационные эпохи, рождаются длинные волны, умирают реставрации и наступает неомеркантилизм

Революции понимались удивительно упрощенно.

Иосиф Сталин в речи на I Всесоюзном съезде колхозников-ударников 19 февраля 1933 г. говорил: «Революция рабов ликвидировала рабовладельцев и отменила рабовладельческую форму эксплуатации трудящихся. Но вместо них она поставила крепостников и крепостническую форму эксплуатации трудящихся. Одни эксплуататоры сменились другими эксплуататорами. При рабстве «закон» разрешал рабовладельцам убивать рабов. При крепостных порядках «закон» разрешал крепостникам «только» продавать крепостных» [103] Сталин И.В. Cочинения. Т. 13. М. : Государственное издательство политической литературы, 1951. С. 238. . Советским историкам после этих слов пришлось отыскивать доказательства «революции рабов», каковых не существует: восстания рабов и колонов в III в. выражали кризис хозяйственной и политической системы, усиливали его, но не их борьба привела к новым социально-экономическим формам. Они возникли как ответ господствующих классов на общий кризис. При этом крупные рабовладельцы сенатского сословия и городские капиталисты (сословие всадников) одинаково увидели возможности в эксплуатации прикрепленного к земле работника, не являющегося рабом.

В той же речи 1933 г. Сталин дал пищу для размышлений и советским ученым, занимающимся феодализмом и установлением следующего строя. Естественно, он не вспомнил рассуждения крупнейшего историка-марксиста XX в. и большевика Михаила Покровского о торговом капитализме и дворянской революции, победе буржуазных отношений и товарного производства в сельском хозяйстве при сохранении зависимого крестьянина. Школа Покровского была Сталиным разгромлена. Она не давала простых ответов. А Сталин в своей речи их дал. «Революция крепостных крестьян ликвидировала крепостников и отменила крепостническую форму эксплуатации, — говорил он. — Но она поставила вместо них капиталистов и помещиков, капиталистическую и помещичью форму эксплуатации трудящихся. Одни эксплуататоры сменились другими эксплуататорами. При крепостных порядках «закон» разрешал продавать крепостных. При капиталистических порядках «закон» разрешает «только» обрекать трудящихся на безработицу и обнищание, на разорение и голодную смерть» [104] Там же. С. 238—239. . Европейские социал-демократы могли бы поспорить с последним утверждением, так как в рамках капитализма боролись за улучшение условий труда и жизни рабочих и в итоге привели массы к обществу потребления и социальному государству. В теории же революций они не подвинулись.

В первой части книги было показано, как сменяются формационные эпохи. Феодальный строй погиб не под натиском угнетенного и зависимого крестьянства. Кризис XIV в. дает вполне ясную картину того, как это происходило. Все дальнейшее было лишь сохранением экономически полезного феодального наследия и ликвидация его, когда оно сделалось пережитком и тормозом общественного развития. В разное время для разных стран феодальная форма отношений оказались несовместима с промышленным капитализмом, установившимся после кризиса 1770-х гг. с экономическим центром в Англии. Она долго служила капитализму, пока не стала помехой для него. Аналогичным образом кризис III в. не ликвидировал рабство, а резко понизил его экономическое значение. Рабов же историки находят во Флоренции XIV в. (Пьер Антонетти) или в порту Севилье Испании XVI—XVII вв. (Марселен Дефурно), т.е. далеко не только в колониях Нового Света [105] Антонетти П. Повседневная жизнь Флоренции во времена Данте. М., 2004; Дефурно М. Повседневная жизнь Испании Золотого века. URL : https://royallib.com/book/defurno_marselen/povsednevnaya_gizn_ispanii_zolotogo_veka.html . Крестьянские восстания явились частью кризиса XIV в. Они выражали возмущение сельских «низов» ростом феодальной эксплуатации, но они не уничтожили зависимости массы сельского населения от землевладельца. Зато они помогли землевладельцу измениться: рыцаря во многих случаях сменил городской купец, купивший землю и титул. В Англии то был джентльмен, человек благородных манер с неясным происхождением. Он занял место благородного джентри (англ. Gentry ), у которого легенда о происхождении была в порядке.

Для города рынок земли был важнее освобождения крестьян. При желании они могли перебраться в город и обрести свободу в его стенах. А вот эффективное рыночное использование земли мог обеспечить только новый тип собственника. Приход его мог быть результатом борьбы разных групп феодалов как дворянская революция против старых бояр в Московии при Иване Грозном. Собственник мог и осознать перемены, начав эксплуатировать крестьян даже более сурово, чем во время кризиса XIV в. Так поступила польская шляхта, когда увидела возможности европейского рынка зерна. Такой эксплуататор не желал ходить в домотканой одежде, пользоваться примитивной грубой мебелью и другими предметами быта. Он эксплуатировал крестьян ради денег и тратил эти деньги, становясь любимым клиентом купцов, городских мастеров и лавочников. Дом ему зачастую также нужен был в городе.

Смена феодализма на торговый капитализм произошла в результате глубочайшего хозяйственного кризиса, одного из нескольких великих кризисов в истории. Классовая борьба выражала этот кризис. Она способствовала переменам. Но нельзя сказать, что крестьяне смогли избавиться от феодальной зависимости в результате восстаний. Все важнейшие выступления крестьян были подавлены. Однако землевладельцы в Англии и Франции вынуждены были пойти на уступки эксплуатируемым ими работников и избавить их от личной зависимости. В Северной Италии и Нидерландах свободный наемный труд в сельском хозяйстве появился не в результате восстаний, а благодаря рыночной выгоде этой передовой формы эксплуатации. К тому же богатые города нуждались в притоке рабочей силы, и это создавало конкуренцию за рабочие руки. Важно и то, что буржуазия Европы создала союз вовсе не с крестьянством, а с дворянами. Это привело к усилению монархии и появлению торговых компаний. Они же сыграли огромную роль в основании европейцами новых территорий, торговых путей, товаров, технических решений и финансовых операций.

В итоге не имевшая место и обострявшаяся борьба классов по вертикали (между эксплуататорами и эксплуатируемыми), а паралич старых хозяйственных форм приводил к их замене в случаях III и XIV в. Прежний господствующий класс не исчезал, а видоизменялся. На востоке Евразии перемена эта даже не всегда была заметна. С одной стороны, трансформации содействовало возмущение угнетенных «низов», с другой — потребность экономических и социальных изменений (всякий раз проводимых сверху), с третьей — неудачи во внешней политике. Главным же оставался экономический кризис, диктовавший имущим классам свою волю к переменам и реально грозивший их гибелью в случае отказа от необходимых решений. Однако эта гибель не была обязательной. Антагонизм между рабовладельцем и рабом не вел к гибели класса рабовладельцев, а трансформировался в антагонизм между феодалом и зависимым крестьянином, даже если на дворе был всего лишь IV столетие.