Роман Почекаев - Узурпаторы и самозванцы «степных империй». История тюркомонгольских государств в переворотах, мятежах и иностранных завоеваниях

Согласно некоторым исследованиям, Мансур, один из сыновей Идигу, активно действовавших в первой четверти XV в., был Чингизидом по материнской линии: он родился от Суйду, дочери хана Койричака [Ускенбай 2013, с. 237, прим. 10]. Однако, насколько нам известно, ни Идигу, ни сам Мансур не пытались разыграть эту «чингизидскую карту», и Мансур, подобно отцу, добивался фактической власти, получая должность бекляри-бека от своих ставленников-Чингизидов на ханском троне (см. подробнее: Трепавлов 2001, с. 93–94].

Исхаков 2011а, с. 139–140; Трепавлов 2001, с. 56, 86.

Скржинская 1971, с. 140; СМИЗО 1884, с. 473–474; см. также: Трепавлов 2001, с. 64, 86–87; Султанов 2006, с. 241–242.

Идегей 1990, с. 206–207; см. также: Трепавлов 2001, с. 83.

Трепавлов 2001, с. 108.

МИКХ 1969, с. 103; см. также: Трепавлов 2001, с. 105, 532.

В. В. Трепавлов предполагает, что речь может идти о будущем казахском хане Хакк-Назаре [см.: Трепавлов 2001, с. 191–195; см. также: Исхаков 20096, с. 81].

Исхаков 2011а, с. 140.

См.: Трепавлов 2000, с. 359.

Мустакимов 2009б, с. 188–189.

Именно поэтому на некоторых этапах истории Мангытского юрта — Ногайской Орды имели место случаи, когда два или даже больше представителей династии Идигу одновременно становились бекляри-беками при разных ханах-Джучидах и, соответственно, начинали гражданскую войну в борьбе за власть в собственном юрте, имея, таким образом, равные права на власть — ив силу статуса, и в силу происхождения]см.: Трепавлов 2001, с. 94, 146–155].

Исхаков 2009б, с. 31–32.

Миллер 1999, с. 190–192.

Исхаков 2009б, с. 33–34.

Ремезовская 2005, с. 230; см. также: Frank 1994, р. 9; Маслюженко 2010, с. 12.

Ремезовская 2005, с. 231–232.

ПСРЛ 2000в, с. 248; см. также: Трепавлов 2008, с. 107–108.

Обратим внимание, что даже в чингизидских государствах существовали институты «старших» и «младших» ханов, и первые выдавали вторым именно ярлыки. Кстати, таким ханом-Чингизидом, признающим авторитет другого монарха, был свергнувший Тайбугидов сибирский хан Кучум, получавший ярлыки от бухарского Абдаллаха II [Материалы 1932, с. 296; см. также: Матвеев, Татауров 2012, с. 33].

Матвеев, Татауров 2012, с. 33–38.

Анализ башкирских преданий дает основание для утверждений о наличии у башкир собственных ханов еще в домонгольский период [см.: Исянгулов 2012].

Рычков 1896, с. 69; Усманов 1960, с. 45–47; см. также: Юсупов 2009, с. 131–134.

Рычков 1896, с. 69; Усманов 1960, с. 45.

Юсупов 2009, с. 132–133.

См. подробнее: Сабитов, 2011а, с. 67. В башкирских родословных также упоминается, что среди башкир были свои «тюря», т. е. представители ханского рода, которых местные родоплеменные подразделения признавали своими ханами [Башкирские родословные 2002, с. 379; см. также: Исянгулов 2008, с. 32, 39–40, 44].

Юсупов 2009, с. 132; ср.: Сабитов 2011а, с. 68–69.

Трепавлов 2001, с. 205–209, 292.

Юсупов 2009, с. 114.

Тоган 2010, с. 38–43.

Трепавлов 2009, с. 185. «Альтернативная» версия происхождения «ханов» Акназара и Исмаила, предложенная Ж. М. Сабитовым [Сабитов 2009, с. 140–141], представляется необоснованной.

Исхаков 2010, с. 93–101.

Акманов 1993, с. 54 и след.

Исянгулов 2011; Трепавлов 2001, с. 208–210, 243.

Акманов 1993, с. 102; Колесник, 2003, с. 89.

В участии Абу-л-Хайра в башкирских событиях начала XVIII в. нет ничего невозможного: известно, что примерно в это время он находился в Поволжье, пребывая при дворе калмыцкого хана Аюки, у которого многому научился в области военного дела, причем обстоятельства, при которых он покинул Поволжье, исследователям остались неизвестны (Ерофеева 2007, с. 128–130]. Вполне вероятно, что именно с участием в башкирском восстании и полученной в бою с русскими войсками раной (о чем также упоминается в документах, посвященных восстанию) и было связано возвращение Абу-л-Хайра в родные казахские степи.

Таймасов 2012, с. 21. Вполне вероятно, речь шла о самозванце Султан-Мураде (см. ниже).

Акманов 1993, с. 147.

Нурали, старший сын Абу-л-Хайра, в это время находился в Оренбурге, в честь чего губернские власти даже устроили «великий трактамент» с пушечным салютом и фейерверком [Добросмыслов 1900, с. 22].

Ерофеева 2007, с. 305; Касымбаев 1997, с. 70; Материалы 2002, с. 536, 557.

Ерофеева 2007, с. 305–308. Примечательно, что Абу-л-Хайр и впоследующие годы не оставлял попыток возвести Ходжа-Ахмада на башкирский трон, что не могло не беспокоить российские власти. Так, когда в 1747 г. сын казахского хана обратился к властям за разрешением жениться на знатной казанской татарке, Коллегия иностранных дел нашла повод отказать ему [Игнатьев 2013]. Несомненно, за этим решением стояло опасение властей, что укрепление связей Абу-л-Хайра и Ходжа-Ахмада с Поволжьем путем породнения с местной знатью позволит им и далее претендовать на башкирский трон.

Ахмадов 2002, с. 181, 347.

Лемерсье-Келькеже 2009, с. 263; Трепавлов 2012, с. 123.

Акманов 1993, с. 144–145.

Сабитов 2008, с. 79; Сень 2009, с. 166–167.

Акманов 1993, с. 146–147; Ахмадов 2002, с. 347.

Лемерсье-Келькеже 2009, с. 263; Трепавлов 2012, с. 123.

Садалова 2006, с. 26–28; ср.: Таймасов 2004, с. 67.

Корниенко 2011, с. 160–161; Садалова 2006, с. 26.

Корниенко 2011, с. 167.

См., напр.: Сабитов 2008, с. 70–71.

См. подробнее; Баганова 2010.

Беляков 2011, с. 79–80.

Беляков 2011, с. 79; см. также: Халиков 1992; Иванов 2003, с. 234.

См. подробнее; Беляков 2011, с. 372 и след.

Неслучайно А. В. Беляков охарактеризовал Чингизидов в Московском царстве как «лишних людей», так и не сумевших найти свое предназначение на новой Родине [Беляков 2012].

В историографии события 1731 г. обычно трактуются как вхождение Казахстана в состав Российской империи. Однако анализ российско-казахских взаимоотношений и статуса казахских правителей после этой даты дает все основания утверждать, что казахи стали именно вассалами России, сохранив значительную автономию, которой были окончательно лишены только в результате реформ 1867–1868 гг.