Анатолий Воронин - Москва, 1941

Другая история с танками произошла поздно вечером 1 ноября . «Командир 2 отдельной стрелковой бригады Московских рабочих полковник тов. Исаев совместно с комиссаром тов. Жженовым, в целях проверки боевой готовности частей, объявили учебную тревогу, не поставив о ней в известность Командира Западной Группы, соседей и даже своего штаба.

В результате этого, Начальник оперативного отделения 2 отд. Стр. бригады капитан тов. Конеев принял донесенную ему из Штаба 7 стр. полка вводную о появлении танков противника в Сосенки за действительность и донес об этом в Штаб Западной Группы и Штаб Обороны города Москвы. Только предпринятой указанными штабами проверкой было установлено, что объявленная тревога являлась учебной» . Впредь о таких учебных тревогах предписывалось докладывать вышестоящему командованию и соседям. Полковнику Исаеву и комиссару Жженову приказом командующего войсками обороны города Москвы генерал-лейтенантом Артемьевым был объявлен выговор.

Пилот эскадрильи «Нормандия – Неман» маркиз Жан де Панж в своей книге «Мы столько повидали» утверждал, что лично видел два или три немецких танка, которые застряли в противотанковом рву возле стадиона «Динамо». Позже он узнал один из этих танков на выставке трофейной техники в Парке Культуры – им оказался французский «Сомуа».

Наиболее аргументированную историю представил Лев Колодный в книге «Хождение в Москву». В ней он ссылается на рассказы ветеранов ОМСДОН. Танки и бойцы дивизии действительно дежурили в Москве и действительно могли участвовать в противодесантных операциях. Как вспоминал подполковник в отставке А. Машнин: «Утром 16 октября начальник связи лейтенант Боков С. И. получил радиограмму, из которой стало известно, что необходимо выехать в район Крюкова и уничтожить противника. После получения боевой задачи вторая танковая рота старшего лейтенанта Стребко И. И. шла совместно с мотоциклетным взводом лейтенанта Козлова Ф. В головном охранении находился первый взвод этой роты. Когда этот взвод приближался к мосту в Химках, ему навстречу двигались мотоциклисты с колясками. Мы считали, что это наши мотоциклисты. Только когда они открыли огонь, мы поняли, что это враг.

В головном танке механиком-водителем был тов. Линников В. К., а командиром танка – Панин. Этот танк первым открыл пулеметный огонь по фашистам. Было уничтожено два экипажа мотоциклистов. Три мотоциклиста по пешеходной дорожке моста, защитившись от огня фермами, прорвались на водную станцию “Динамо”, где были уничтожены нашим мотоциклетным взводом.

Наша танковая группа проследовала в заданный район. Откуда появились фашистские мотоциклисты, я до сих пор не знаю, да и задумываться над таким случаем не считаю необходимым. В операции участвовало 17 танков, взвод мотоциклистов» .

Даже с такими свидетельствами история с появлением вражеской разведки в Химках вызывает большие сомнения. Дело в том, что на этом направлении немецкие войска находились от Москвы достаточно далеко – за Волоколамском, а если брать Ленинградское шоссе, то еще дальше – в районе Калинина. Прорываться в Москву им было не только незачем, но и прямо запрещено. Также маловероятно, что немецкие мотоциклисты стали бы впятером атаковать 17 советских танков. Эти события должны быть отражены в документах ОМСДОН, однако таковые до сих пор недоступны. Стоит обратить внимание, что танки шли в Крюково – которое находится дальше за монументом «Ежи», где произошел «бой» с танками с Солнечногорского полигона.

Бои и последующий прорыв фронта в районе Можайска и Малоярославца не были сюрпризом для послов Великобритании и США. Посольства уже фактически сидели на чемоданах. Еще 11 октября посол Великобритании Стаффорд Криппс выходил к Вышинскому с предложением эвакуировать из Москвы персонал посольства. Однако Вышинский заявил, что в этом нет необходимости. Криппс в свою очередь пообещал, что костяк посольства и он сам останутся в Москве. И хотя посол Соединенного Королевства еще утром 15 октября предпочитал делать вид, что ничего не происходит, и даже заявлял журналистам, что «нет причин для беспокойства, а все сенсационные слухи распространяет Пятая Колонна» , уже в полдень он начал срочную эвакуацию.

Причиной тому стало постановление ГКО № 801 от 15 октября, которым поручалось «т. Молотову заявить иностранным миссиям, чтобы они сегодня же эвакуировались в г. Куйбышев (НКПС – т. Каганович обеспечивает своевременную подачу составов для миссий, а НКВД – т. Берия организует их охрану.)».

Около полудня 15 октября Молотов вызвал дуайена – старейшину дипломатического корпуса посла Ирана Моххамеда Саеда, которому заявил, «что, к сожалению, он должен сделать сообщение Саеду, что основные учреждения гор. Москвы эвакуируются в г. Куйбышев. Предлагаем также и дипкорпусу эвакуироваться в город Куйбышев» . В свою очередь Саед должен был передать это послание сотрудникам находившихся в Москве посольств. Саед продолжал исполнять обязанности посла, несмотря на то, что СССР и Великобритания по сути оккупировали Иран [45]. Менее чем два месяца назад Молотов огорчил Саеда заявлением о вводе войск, несмотря на его безуспешные возражения о недопустимости такого шага. В этот раз посол лишь поинтересовался сроками эвакуации и тем, «будет ли дипкорпус обеспечен транспортом, в частности, поездом, грузовыми машинами для переброски вещей дипломатов к поезду» . После чего выразил «надежду и уверенность в том, что гитлеровская Германия в конце концов будет разбита, и он не сомневается, что ему в свое время придется поздравить тов. Молотова с возвращением в Москву» . Молотов ответил, что «все эти меры являются доказательством того, что мы твердо решили бороться с гитлеровской Германией и победить, и в этой победе у нас нет ни малейшего сомнения» . На этой мажорной ноте, насколько она могла быть мажорной в такой критический период, они и расстались.

Посол Ирана и дуайен дипломатического корпуса Моххамед Саед.

Хотя Молотов формально уже выполнил данное ему поручение, он посчитал необходимым лично известить об эвакуации главных партнеров по борьбе с Германией: послов США и Великобритании. Послы прибыли в Кремль к Молотову в 12:30. Из этого мы можем заключить, что постановление ГКО об эвакуации было подписано до полудня.

Молотов заявил послам Криппсу и Штейнгардту об эвакуации посольств и государственных учреждений и о том, что он решил лично сообщить им об этом. «Само собой разумеется, борьба за Москву будет продолжаться и борьба за разгром Гитлера будет бешеным темпом усилена» , – заверил он и спросил, нет ли у послов каких-либо вопросов.