Николай Тальберг - Исторія Русской Церкви

Недолгое пребываніе въ Западной Руси патріарховъ антіохійскаго Іоакима и константинопольскаго Іереміи, принеся извѣстную пользу, вмѣстѣ съ тѣмъ осложнило положеніе расширеніемъ правъ братствъ и нѣкоторыми неудачными назначеніями. Въ 1586 г. патр. Іоакимъ, будучи по пути въ Москву во Лвовѣ, далъ грамату тамошнему братству. Утвердивъ обычныя правила братствъ о братскихъ сходкахъ и взносахъ, о выборѣ старостъ, о наблюденіи братьевъ за поведеніемъ другъ друга, о братскомъ судѣ и взаимной помощи въ нуждахъ, патріархъ, кромѣ того, далъ братству право обличать противныхъ закону Христа, отлучать ихъ отъ Церкви, обличать самихъ епископовъ, какъ враговъ истины, если они будутъ вести себя незаконно. Въ ряду другихъ братствъ Львовское объявлено было старѣйшимъ. Братство, поощренное патріархомъ, завело у себя типографію и школу и своимъ вліяніемъ на церковныя дѣла сильно стѣснило власть мѣстнаго епископа.

Н. Чистовичъ пишетъ: “Львовскимъ епископомъ былъ въ это время Гедеонъ Балабанъ, получившій каѳедру какъ бы по наслѣдству отъ своего отца, Арсенія Балабана, человѣкъ молодой, пылкій и своенравный, не привыкшій ни подчиняться кому либо, ни обуздывать своего своеволія. Посѣщеніе Іоакима не могло быть ему пріятно, а предпочтеніе ему братства, съ порученіемъ наблюдать за его поведеніемъ, не могло, конечно, послужить къ миру между епископомъ и братствомъ и, естественно, могло возбудить его какъ противъ этого патріарха, такъ и противъ цареградскаго, именемъ котораго Іоакимъ дѣйствовалъ. Спустя нѣсколько недѣль послѣ этого, въ слѣдующую же пасху, изъ за одного церковнаго обычая произошло столкновеніе между епископомъ и братствомъ. Епископъ предалъ ослушниковъ своей власти анаѳемѣ. Миръ возстановился между ними, но не надолго. Взаимныя непріятности возобновились въ слѣдующемъ году. Патріархъ Іеремія принялъ сторону братства и пригрозилъ епископу отлученіемъ. Гедеонъ не выдержалъ, сблизился съ латинскимъ львовскимъ епископомъ и обѣщалъ ему принять унію”. (“Очеркъ исторіи Западно-Русской Церкви”, ч. II).

Въ 1588 г. проѣздомъ въ Москву и въ 1589 г. на обратномъ пути Западную Русь посѣтилъ константинопольскій патр. Іеремія . Знаменскій пишетъ: “Іеремія засталъ православную церковь въ польскихъ владѣніяхъ въ самомъ печальномъ состояніи. Духовное значеніе и сила ея іерархіи были подорваны въ конецъ. Самъ митрополитъ кіевскій Онисифоръ былъ двоеженецъ. Епископы — перемышльскій Михаилъ Копыстенскій, холмскій — Діонисій Здируйскій и пинскій — Леонтій Пельчинскій были женаты, послѣдніе двое и на епископствѣ жили съ женами. Будучи по происхожденію панами, архіереи и на епархіяхъ жили, какъ паны, въ замкахъ, окруживъ себя вооруженными слугами и пушками, дѣлали наѣзды на чужія земли и дрались между собою; епархіи были для нихъ чѣмъ-то въ родѣ вотчинъ, съ которыхъ они получали доходы, нисколько не заботясь о церковныхъ дѣлахъ. Виднѣе всѣхъ епископовъ былъ луцкій Кириллъ Терлецкій, родомъ дворянинъ, образованный, ловкій и дѣятельный человѣкъ, но всего менѣе достойный быть православнымъ епископомъ; сосѣди его по землямъ не разъ жаловались суду на его буйство и наѣзды, сопровождавшіеся даже убійствами. Въ дѣлѣ устроенія церкви и укрѣпленія ея въ борьбѣ съ врагами на такихъ іерарховъ, конечно, нечего было надѣяться, и патріархъ естественно долженъ былъ предпочесть ихъ содѣйствію содѣйствіе мірянъ. Онъ еще болѣе усилилъ львовское братство, давъ ему новыя права: печатать всякія книги, руководить всѣмъ образованіемъ во Львовѣ, избирать и удалять отъ должности своихъ священниковъ. Іеремія убѣждалъ православныхъ заводить и другія братства. Кромѣ львовскаго братства, онъ утвердилъ своимъ благословеніемъ и грамотою еще Троицкое братство въ Вильнѣ, которое тоже завело у себя школу и типографію.”

Представленіе о митр. Онисифорѣ можно получить, ознакомившись съ грамотой, отправленной ему въ 1588 г. съ сейма Галицкими дворянами. Приводимъ выдержку изъ нея: “Во время вашего пастырства вдоволь всякаго зла въ законѣ нашемъ сталось, насилія святыни, замыканье Св. Тайнъ, запечатаніе церквей святыхъ, запрещеніе звонить, выволакиваніе отъ престола изъ церквей Божіихъ поповъ, какъ злодѣевъ, запрещеніе мірскимъ людямъ молиться въ церквахъ: такихъ насилій не дѣлается и подъ поганскими царями, и все это дѣлается въ пастырствѣ вашей милости. Но этого мало: рубятъ кресты святые, захватываютъ колокола въ замокъ, отдаютъ ихъ въ распоряженіе жидамъ; а ваша милость листы свои открытые противъ церкви Божіей жидамъ на помогу даешь. Изъ церквей дѣлаютъ костелы іезуитскіе; имѣнія, церкви Божіей данныя, теперь къ костеламъ привернуты. Въ монастыряхъ честныхъ, вмѣсто игуменовъ и братіи игумены съ женами и дѣтьми живутъ, церквами святыми владѣютъ; изъ большихъ крестовъ маленькіе дѣлаютъ; что было дано къ Божіей чести и хвалѣ, изъ того святотатство сдѣлано: изъ вещей церковныхъ дѣлаютъ себѣ пояса, ложки и сосуды, изъ ризъ саяны, изъ эпитрахилей брамы. Но что еще хуже: ваша милость поставляешь одинъ епископовъ безъ свидѣтелей и безъ насъ, братьи своей, что и правила запрещаютъ, вслѣдствіе чего негодные люди становятся епископами и на столицахъ съ женами своими живутъ безъ всякаго стыда и дѣтей родятъ. И другихъ, и другихъ бѣдъ великихъ и нестроенія множество!..”.

Патр. Іеремія отстранилъ Онисифора и, по представленію мірянъ, поставилъ въ митрополиты архимандрита Вознесенскаго минскаго мон. Михаила Рагозу. При посвященіи Михаила патріархъ, обращаясь къ знати, сказалъ: “Если онъ достоинъ, то по вашему глаголу буди достоинъ, если же не достоинъ, а вы его достойнымъ выставляете, то я чистъ, вы узрите”. Соловьевъ поясняетъ: “Изъ этихъ словъ ясно видно все значеніе мірскихъ людей при избраніи Рагозы, причемъ патріархъ выдѣлилъ совершенно свою волю, мірскіе люди представили ему незначительнаго, ему вовсе неизвѣстнаго архимандрита, и патріархъ уступилъ ихъ желанію, снявши съ себя всю отвѣтственность. Вглядываясь внимательнѣе въ характеръ и поведеніе Рагозы, можно понять, почему выборъ мірскихъ людей палъ на него: въ новомъ митрополитѣ кіевскіе люди искали именно такого пастыря, который не былъ бы похожъ на тогдашнихъ западно-русскихъ епископовъ, непохожихъ вообще на епископовъ. Михаилъ былъ человѣкъ благочестивый, скромный, сравнительно безукоризненной нравственности, далекій отъ дѣлъ насилія; но, къ сожалѣнію, съ этими достоинствами частнаго человѣка, монаха и епископа, Михаилъ не соединилъ другихъ достоинствъ, необходимыхъ для Западно-Русской Церкви въ то бурное время: не соединилъ твердости и энергіи, былъ слабъ, боязливъ, вслѣдствіе чего долженъ былъ играть такую жалкую, двоедушную роль во время дѣла объ уніи”.