Юлий Циркин - От Ханаана до Карфагена

Восстановление персидской власти над Тиром и другими городами, захваченными Эвагором и Ахорисом, не принесло Финикии спокойствия. Разделавшись с мятежным саламинским царем, персидский монарх сосредоточил свои силы на подчинение Египта, для чего была собрана огромная армия, лучшей частью которой были греческие наемники. Местом сбора персидских сил был финикийский город Акко (Diod. XV, 41, 3; Nep. Dat. 5). Отсюда армия царя направилась в египетский поход, после первых успехов закончившийся неудачей. При подготовке этого и других походов персидская армия проходила через Финикию, что наносило ей огромный урон.

Через несколько лет уже фараон Tax собрал армию для вторжения в Азию. К нему присоединился с отрядом спартанцев престарелый спартанский царь Агесилай. В это время против Артаксеркса восстал и ряд сатрапов Малой Азии, в результате чего образовалась мощная коалиция. Трон Артаксеркса основательно зашатался. В этих условиях финикийцы, как и многие другие народы западной части Персидской державы, восстали против царя. По словам Диодора (XV, 90, 4), в результате этого восстания царь лишился половины всех своих доходов, а оставшихся было явно не достаточно для ведения полномасштабной войны. Собрав огромную армию и флот, Tax вторгся в Финикию (Plut. Ages., 37). Тир и Сидон присоединились к нему.

В свое время финикийцы добровольно подчинились персидскому царю и всячески его поддерживали. Долгое время персидская мощь была для Финикии «зонтиком», надежно прикрывавшим ее купцов в том числе и в конкуренции с эллинами. Но с течением времени в державе Ахеменидов происходили необратимые процессы, ведшие к ее ослаблению. Против царя восставали его собственные сатрапы, в том числе и в Сирии. Позже Сирия стала ареной похода мятежного царевича Кира Младшего. Вокруг Финикии кипели войны. Все это нарушало свободную морскую и сухопутную торговлю. Проход персидских войск через Финикию и их сбор в Акко тяжким бременем ложился на местное население. Военная мощь Ахеменидов приходила в упадок и уже не могла быть надежным щитом финикийцев. Дальнейшее развитие товарно-денежных отношений все более связывало финикийских купцов с их греческими коллегами. В середине IV в. до н. э. (уже после описываемых событий) Тир и Сидон принимают аттический стандарт для своих монет, столь распространенный в то время в Средиземноморье (Betylon, 1980, 138–139). Господство Ахеменидов становилось для финикийцев все более тягостным, и они воспользовались удобным случаем для восстания.

К этому времени Сидон установил связи с Афинами. Уже в конце V в. до н. э. в Афинах поселились некоторые сидонцы (Тураев, 1936, 198). В 367 г. до н. э. афинское народное собрание приняло декрет о предоставлении проксении сидонскому царю Абдастарту (Стратону, как его называли греки) и его потомкам (Sylloge, 185). По этому декрету все сидонские граждане, прибывающие для торговли в Афины, освобождались от уплаты специального налога на иностранцев — метекиона и чрезвычайного налога эйсфоры. Достаточно трудно установить конкретный повод для принятия этого декрета, но в любом случае он свидетельствует об активной торговле сидонцев на афинских рынках. В то же время говорить о политическом значении этого декрета, по-видимому, не приходится. Афины тогда были заинтересованы в сохранении так называемого Анталкидова мира, продиктованного персидским царем, и декрет в честь вассального царя не шел наперекор воле его суверена. С другой стороны, персидские власти не вмешивались в деятельность подчиненных царей, если они не шли вразрез с их интересами, и связи с Афинами не противоречили этим интересам. Однако ограничиться только этой констатацией нельзя.

Это время характеризовалось усилением греческого влияния в разных областях Финикии. Персидское же влияние в этой стране почти не ощущалось (Elayi, 1991, 77–82). Декрет в честь Абдастарта-Стратона подчеркивает вовлечение Сидона в ткань средиземноморского мира. В общем контексте того времени можно говорить о повороте Финикии (по крайней мере, Сидона) на запад и меньшей заинтересованности в восточных связях. В этот контекст восстание против персидского царя вполне вписывается.

Tax установил контроль над Тиром и Сидоном. Однако против него выступил его сын (или племянник) Нектанеб. К мятежнику присоединился и Агесилай (Xen. Ages. II, 30–31; Plut. Ages. 37), с которым ушли практически все греческие наемники (Маринович, 1975, 108). Оставшийся без своих лучших воинов Tax бежал в Сидон (Plut. Ages. 38), а позже сдался персидскому царю (Diod. XV, 92, 5). В самом Египте против Нектанеба выступил новый претендент, и Нектанеб с большим трудом сумел утвердиться на троне (Diod., XV, 93). Ясно, что в таких условиях удержать Финикию египтяне не могли. Диодор (XV, 92, 5) сообщает, что Артаксеркс не только простил Таха, но и поставил его во главе армии, выступающей против египтян. Едва ли это верно, но такое сообщение отражает сведения о наступлении персидской армии на египетскую после бегства и сдачи Таха, и можно с уверенностью сказать, что персы восстановили свою власть в Финикии.

Персы обрушили на мятежные города репрессии. Сидонский царь Абдастарт был лишен престола. Вероятнее всего, что Сидон вообще лишился своей автономии. Город продолжал выпускать свои монеты, но «хозяином» этой монеты стал Маздай (Betylon, 1980, 14–16) — персидский сатрап Киликии, которому теперь было подчинено и Заречье. Видимо, он сыграл значительную роль в подчинении Сирии и Финикии, наградой за что и стало присоединение к его области этой сатрапии. По-видимому, чеканка монет в Тире прервалась (Betylon, 1980, 50), что свидетельствует о ликвидации Сидонского и Тирского царств и о присоединении их к «провинциям» сатрапии Заречье (ср.: Eph'al, 1988, 156). Сидон как крупнейший центр сохранил свой монетный двор, но под властью персидского наместника.

Период потери Сидоном и Тиром политической автономии оказался коротким. Артаксеркс III, недавно вступивший на престол, был правителем жестоким и стремился установить реальный контроль над своей распадающейся империей. Он боялся центробежных устремлений своих сатрапов и, может быть, видел в автономных городах Финикии некий противовес чрезмерно большой власти Маздая. Еще важнее, по-видимому, было то, что финикийские города занимали особое место в державе Ахеменидов. Как бы то ни было, около 357 г. до н. э. возобновляется чеканка собственной монеты Тиром, а на монетах Си-дона вместо имени сатрапа снова появляется имя местного царя — Теннеса (Betylon, 1980, 16, 51).

Может быть, неудача восстания и тщетность надежд на египетскую помощь в освобождении от персидской власти заставили финикийцев сделать первую в истории страны попытку объединения. Арвад, Сидон и Тир совместно основали к югу от Арвада Тройной город — Триполис, как его называли греки. Собственно говоря, это были три отдельных города, расположенных на расстоянии одного стадия, т. е. менее 200 м, друг от друга, каждый из которых был окружен собственной стеной. Там финикийцы создали совместный совет, обсуждавший самые значительные дела, по-видимому, касавшиеся всей страны (Diod. XVI, 41, 1; Ps.-Scyll. 107). На одном заседании этого совета финикийцы приняли решение о новом восстании против персов (Diod. XVI, 41, 3). К сожалению, Диодор ничего не говорит о принципах формирования совета и о способе и ходе обсуждения дел. Рассказывая о начале восстания, Диодор говорит, что сидонцы убедили других финикийцев поднять это восстание. Историк упоминает здесь не царя, а именно сидонцев. Можно ли из этого сделать вывод о собрании в Триполисе представителей гражданских общин, а не царей — едва ли. Рассказывая о последних днях восстания, Диодор упоминает общее собрание финикийцев, на которое якобы отправлялся сидонский царь, взяв с собой в качестве советников наиболее выдающихся граждан. Вероятно, именно таким и был синедрион, как его называет Диодор, собиравшийся в Триполисе: цари и их советники из верхушки городской общины.