Иван Лучицкий - Феодальная аристократия и кальвинисты во Франции

Такое повиновение власти короля обнаруживали горожане даже и тогда, когда находились во враждебных отношениях к ней. На каждом шагу старались заявить они свое уважение к власти [515] См. решение городского совета города Милло в 1562 г.: Gaujal М. A.-F. Essais historiques sur le Rouergue. T. I–II. Limoges, 1824–1825. T. II. P. 391: «La ville… a esté de toute ancienneté au Roi de France et est encore, car nous avons la fleur delys dans le couer engravée». . Жители Рошели даже во время осады (1572–1573 г.) пели:

После резни эти монархические чувства выступили наружу. «Рьяные», вышедшие преимущественно из среды черни и желавшие борьбы во что бы то ни стало, должны были на время умолкнуть пред настоятельными требованиями тех, которые, по словам Джованни Микиеле, хотели сохранить свободу религии, сохраняя повиновение королю. Они желали повиноваться ему, потому что он абсолютный монарх. А французы такой народ, что не могут, не хотят, да и не умеют жить вне Франции, так как не знают другого Бога, кроме своего короля [517] Relazioni degli ambasciatori veneti al Senato; raccolte, annotate / Ed. E. Alberi… Vol. I–XV. Firenze, 1839–1863. Vol. IV. P. 294: «Convengono per nécessita etiam che intrinsecamente non lasciassero le loro opinione, obbedire e non scostarsi dalla volonta del Re, se vogliono goder dei premi, degli onori et degli utili che vengono da lui, essendo il Re, corne è, assoluto monarcha, perche siccome a quelli che ha in grazia e largo remunerazione, cosi a quelli che sono sprezzati e lasciati da lui, e che ha in disgrazia, son puo succéder lor' maggior hanno ne maggior infelicità. E i francesi sono tali che non possono, non vogliono e non saprian vivere fuor di Francia, perché non cognoscono altro Dio che il Re, adorando la plebe in ginocehioni quando passa, non altrimenti come Dio». Донесение 1572 г., после резни. . В среде городских обитателей было немало таких, которые вполне разделяли мнение Карпантье, что «истинный француз не может без погибели души своей отвратиться от повиновения, которым он обязан королю» [518] Mémoires de l’estât. T. I (lettre de Carpentier). . Они образовали в городах сильную по числу своих членов партию, которая готова была оставаться при своих религиозных убеждениях, отвращалась от мессы и идолопоклонства, но не желала протянуть руку помощи тем, которые «под предлогом религии стараются возбудить смуты и войны» [519] Ibid. P. 451. . «Что может быть общего, — спрашивал один из них, — между делом ( cause ) (которое есть не что иное, как незаконное собрание и союз некоторых из наших, не желавших пользоваться миром, а стремившихся нарушить приказания короля) и моим миролюбивым характером и занятием юриспруденциею, которая заключается в охранении и соблюдении законов и жестоко наказывает мятежные умы?» [520] Ibid. P. 450–451. . А такой вопрос могли задать себе многие. «Мы заботимся, — отвечал он на свой вопрос, — мы заботимся лишь о мире и спокойствии и ненавидим войну. Мы готовы променять копья на рукоятку сохи, а шпаги на лопату» [521] «Estions d’avis de changer les lances en coulters et les espeés en besches». . Они были вполне довольны тем, что давала им власть, удовлетворялись той степенью свободы совести и богослужения, какую нашла она возможным уступить им. Победоносно указывали они на то, что католики недовольны, что они подозревают короля в сочувствии еретикам [522] Mémoires de l’estât. T. I. P. 453. . Их монархические чувства не могли выносить тех тенденций, какие обнаруживали гугеноты из «рьяных», стремившиеся «разрушить французскую монархию и создать свое собственное самостоятельное управление» [523] Ibid. P. 458 b ff.; 461 ff. .

Испуг и отчаяние присоединились к ним и тех, кто, хотя и не разделял вполне их убеждений, держался средних умеренных мыслей ( moyen jugement ). Соединенные общею опасностью и страхом, они вполне господствовали в городах не только северных, но и южных, в которых кальвинизм был господствующею религиею. Их действия во всей полноте обнаруживали их образ мыслей. Они руководились лишь своими монархическими чувствами и страхом. Это выразилось вполне, как 1) в их отношениях к католикам, так и 2) в сношениях с королевскою властью.

В городах северной и средней Франции гугеноты далеко не были сильны. Они составляли самую незначительную часть общего числа городских жителей [524] См.: Лучиукий И. В. Гугенотская аристократия и буржуазия на юге Франции. Киев, 1870. С. 1 и сл. . Католики постоянно преследовали и убивали их, устраивая им noyades . После резни все они (если не оказались в числе убитых) или отправлялись к мессе, или убежали (главным образом в Сансерр). Совсем другое на юге. Здесь гугеноты были многочисленны. Не только среди дворянства, но и среди городского населения насчитывали они значительное число своих последователей. В одной Тулузе, например, этой резиденции инквизиции, зародыше католической лиги, число гугенотов простиралось до десяти тысяч при общем населении, не превышавшем сорока или пятидесяти тысяч [525] Dévie С., Vaissètte J. Histoire générale de Languedoc. T. I–XV. Toulouse, 1871–1876. T. VIII. P. 358, n. 37. P. 65. . В больших городах, каковы Монтобан, ним и другие, гугеноты были господствующим населением. Во многих гористых местностях Лангедока даже была изгнана месса [526] Arcère L.-E. Histoire de la Rochelle… T. II. P. 91 b. .

Те же сцены, которые происходили в городах севера, совершались в такой же степени и на юге. Только роли действующих и страдающих лиц переменялись. На севере страдали преимущественно гугеноты, на юге — католики. Здесь не ограничивались одним уничтожением крестов, икон, мощей, сожиганием церквей, разрушением монастырей. Подобные действия, хотя и в меньшем числе, мы встречаем и на севере [527] Перечислять авторитеты мы считали совершенно излишним. В каждой истории провинции, даже города, можно найти массу примеров, подтверждающих нашу мысль. . Жители Суассона, например, жалуются на те же подвиги гугенотов, из-за которых и жители Тулузы приносят жалобу королю [528] Ulysse R. Cabinet historique. T. I–XXIX. P., 1854–1883. T. IV. P. 203 ff.: T. VIII. P. 46 ff. . В городах совершались сцены, ни мало не уступающие своею жестокостью тем, которые совершались католиками на севере. Знаменитая Michelade в Ниме [529] Ménard L. Histoire civile, ecclésiastique et littéraire de la ville de Nismes. T. V. P. 10 ff., n. 1; Dévie C., Vaissètte J. Histoire générale de Languedoc. T. IX. P. 31 ff. , совершенная в сентябре 1567, по ходу своих действий часто напоминает парижскую резню 24 августа. А это был не единственный пример. В Памье [530] Dévie С., Vaisselle J. Histoire générale de Languedoc. T. IX. P. 25, n. 2. , Монпелье [531] Ibid. и многих других городах гугеноты не щадили католиков.

На юге католики дрожали за свою жизнь так же, как гугеноты на севере. Даже во время резни 1572 г., несмотря на то, что нравственный перевес был на их стороне, они страшно боялись ответной резни со стороны гугенотов и даже спасались бегством от воображаемой опасности [532] Cathala-Cature M. Histoire politique, ecclésiastique et littéraire du Querci. T. I–II. Montauban, 1785. T. II. P. 4. .