Ольга Тогоева - Еретичка, ставшая святой. Две жизни Жанны д’Арк

Единственным произведением, посвященным французской героине и также происходящим из Орлеана, датировка которого не вызывает у историков практически никаких сомнений, является «Компиляция о миссии? победах и пленении Жанны Девы». Она была написана по заказу Людовика XII (1498–1515) и адмирала де Гравиля и представляла собой краткое изложение истории Жанны д’Арк. Ее список, дошедший до нас в Ms. 518 из библиотеки Орлеана (включающем также текст французской «минуты» допросов девушки в 1431 г.), был создан, с точки зрения Ж. Кишра, около 1500 г., того же мнения придерживался и издатель «Компиляции» П. Донкер [2497].

Именно это сочинение завершало свод орлеанских текстов, посвященных французской героине и появившихся, как можно было убедиться, в один и тот же небольшой промежуток времени — во второй половине XV — середине XVI в. Данное обстоятельство было всегда хорошо известно историкам, отмечавшим определенный рост интереса к личности Жанны д’Арк в Орлеане именно в этот период [2498]. Тем не менее, до сих пор, насколько известно, данные тексты никогда не анализировались комплексно, т. е. не делалась попытка понять, с какими именно изменениями в восприятии Девы был связан подобный интерес и каким образом эти изменения проявлялись.

Прежде всего следовало бы отметить, что перечисленные выше сочинения отличала одна важная особенность: все они без исключения были посвящены непосредственно Жанне д’Арк. Конечно, «Дневник осады Орлеана» охватывал не только зиму-весну 1429 г., но повествовал и об осени 1428 г., а «Хроника Девы» включала в себя описание всего правления Карла VII, начиная со смерти его отца в 1422 г. Однако, преимущественно внимание авторов было отдано самой французской героине и той роли, которую она сыграла в истории их родного города. Вторым же отличительным свойством данных произведений являлось то, что все они создавались уже после процесса по реабилитации Жанны д’Арк 1455–1456 гг., что в большой степени определило особенности трактовки в них ее личности. И прежде всего это выразилось в том, что в орлеанских текстах, в отличие от прочих французских сочинений данного периода, для описания истории Девы практически не использовался героический дискурс: вместо уподобления девушки разнообразным героиням Античности и разработки темы мужественной Virago все свои силы наши «вторы приложили к решению проблемы возможной святости Жанны д’Арк.

Любопытно при этом отметить, что в сочинениях, происходящих из Орлеана, данная тема получила совершенно особое звучание по сравнению с рассмотренными выше текстами. В частности, мы не найдем в них развития темы богоизбранного «простеца», а также аналогий между историей Жанны и судьбой Девы Марии или Иисуса Христа, актуализировавшихся в ходе процесса по реабилитации (особенно в трактатах теологов) и последовательно развивавшихся во французских исторических сочинениях XVI–XVII вв. [2499]Орлеанские авторы, как представляется, выстраивали свою собственную систему доказательств, единственной целью которой было наглядно продемонстрировать, что их героиня заслуживает того, чтобы называться святой.

Одним из таких доказательств стал сюжет о чудесном путешествии, предпринятом Жанной д’Арк из Вокулера в Шинон на встречу с дофином. Данная тема никогда, насколько мне известно, не поднималась в современной историографии [2500], не пользовалась она поначалу успехом и у авторов XV в. С их точки зрения, в истории французской героини имелись и более значительные вехи: собственно свидание с Карлом в Шиноне, снятие осады с Орлеана или коронация в Реймсе. Тем не менее, первые намеки на то, что путешествие само по себе также представляет интерес, что оно не менее значимо для создания определенного образа Девы, появились уже в письмах, отправленных из Франции различным иностранным государям весной-летом 1429 г. Сюда относились прежде всего послание Персеваля де Буленвилье миланскому герцогу Филлипо Мария Висконти от 21 июня 1429 г. [2501], письмо Алена Шартье неизвестному государю, датируемое июлем 1429 г. [2502], и сообщение анонимного рыцаря-иоаннита, посланное главе его ордена в Иерусалим [2503]. Письма эти представляли собой совершенно явные пропагандистские сочинения, направленные на то, чтобы убедить симпатизирующих французскому дофину правителей в том, что странная девушка, пришедшая к нему на помощь, достойна внимания и — главное — доверия.

Впрочем, эти отклики на появление Жанны на исторической сцене были еще крайне скупы на описания ее первого путешествия. Авторы посвящали ему буквально несколько слов, ограничиваясь указанием на то, что проходило оно по вражеской территории ( per civitates hostïles ) [2504]. Безусловно, в их письмах сквозило удивление тем, что девушка смогла без ущерба для себя и своих спутников проехать около 600 км через земли, оккупированные англичанами и бургундцами [2505], однако ничего действительно «чудесного» или «героического», столь свойственного, с точки зрения современников, истории Жанны д’Арк, в этих письмах найти невозможно’. Тем более, о путешествии не упоминалось в документах, предназначавшихся, если можно так сказать, для внутреннего пользования: трактатах теологов Жака Желю и Жана Жерсона, в «Заключении» докторов из Пуатье. Да и сама Жанна на процессе 1431 г. весьма скупо описывала свой путь на встречу с дофином: она лишь перечисляла населенные пункты, которые проезжала (из Вокулера в Сен-Урбан, далее — в Оксер, Сент-Катрин-де-Фьербуа и, наконец, в Шинон), и отмечала, что проделала этот путь беспрепятственно ( sine impedimento ) [2506].

Отношение к данной теме, однако, резко менялось в ходе процесса по реабилитации Жанны д’Арк 1455–1456 гг. Здесь, наконец, получали слово те, кто был очевидцем ее отъезда из Вокулера, и собственно ее спутники. Один из них, Жан де Нуйомпон, в своих показаниях вообще не затрагивал каких-то иных тем, его рассказ оказывался посвящен исключительно путешествию в Шинон. По словам де Нуйомпона, оно длилось 11 дней. Путники предпочитали передвигаться по ночам из опасения встретить англичан или бургундцев [2507]. За время пути Жан полностью убедился в избранности Жанны, которая посвятила его в суть своей миссии по спасению Франции, а также рассказала о первых откровениях, полученных ею «4 или 5 лет назад» [2508]. Еще большее впечатление произвела на него набожность Жанны, которая стремилась присутствовать на мессе в каждом населенном пункте, который они проезжали. Ее слова и любовь к Господу «воодушевили» Жана ( inflammatus erat ), он полностью уверовал в нее и даже стал ее бояться: на редких ночевках он не решался притронуться к ней и не испытывал к ней никакого сексуального влечения, настолько чистой она ему казалась [2509]. В заключение Жан де Нуйомпон сообщал, что он всегда оставался абсолютно убежден в том, что Жанна являлась посланницей Свыше, ибо она «была доброй, искренней, набожной христианкой, достойной и богобоязненной» [2510].