Руслан Скрынников - Дуэль Пушкина

Вымученные слова преданности царю были едва ли искренними. Напротив, упрёки Жуковского пробудили в поэте гордость. Он отвечал другу, что не считает себя виноватым: «Идти в отставку, когда того требуют обстоятельства… какое тут преступление? какая неблагодарность?.. Во глубине сердца своего я чувствую себя правым перед государем» [593]. Объясняя Жуковскому причины своего поступка, Пушкин писал: «Подал в отставку я в минуту хандры и досады на всех и на вся. Домашние обстоятельства мои затруднительны; положение моё не весело; перемена жизни почти необходима» [594]. Таким же неодолимым стремлением к перемене жизни был захвачен поэт накануне роковой дуэли.

В чём заключались домашние затруднения, можно догадываться. Поэту не на что было содержать семью. 11 июля 1834 г. он сообщил Наталье: «На днях я чуть беды не сделал: с Тем чуть было не побранился — и трухнул то я, да и грустно стало… А долго на него сердиться не умею, хотя и он не прав» [595]. Пушкин простил царя Николая! В самодержавной России мудрено было пробыть в оппозиции более недели.

Пушкину приходилось тратить всё больше сил и труда, чтобы преодолеть материальные трудности, с которыми столкнулась его семья. Выделенное ему имение Кистенёвка было сразу заложено, а деньги истрачены. Однако помимо Кистенёвки род Пушкиных владел другими землями.

Отец поэта С.Л. Пушкин обижался, когда его называли мелкопоместным дворянином. В самом деле, у него было более 1000 душ крепостных крестьян. Но он вёл жизнь не по средствам и промотал всё состояние. Болдинское имение было заложено и перезаложено. Казённого долгу на нём числилось более 190 000 рублей [596]. В 1834 г. престарелые родители ждали денежной помощи от Александра, не имея денег на переезд в деревню.

Брат поэта Лев, подобно отцу, жил в долг, и Александру приходилось постоянно платить за него. В 1834—1835 гг. он выкупил вексель брата в 10 000 руб., заплатил Павлищеву «в Варшаву за Л.С.» 837 руб., за гостиницу («за брата Л.С. за дом Энгельгарда») 1330 руб., оплатил его долг Плещееву 1500 руб., дал «в дорогу» 950 руб., заплатил портному и пр. [597]Лев имел право на долю доходов от болдинского имения, и заботы брата казались ему недостаточными. Благодарности от него Александр Сергеевич не дождался.

Пытаясь спасти родителей от нужды, Александр Сергеевич взял на себя управление болдинским имением, с тем чтобы сделать его доходным. Очень скоро он должен был убедиться в том, что в считанные недели и месяцы достигнуть этой цели невозможно. Надо было стать на несколько лет рачительным помещиком. Лишь в этом случае можно было рассчитывать на какой-то успех.

В сентябре 1834 г. Александр опрометчиво согласился принять в своё семейство двух взрослых сестёр Натали. Решающее значение имели материальные соображения. Пушкины платили большую сумму за наём квартиры. Сёстры Гончаровы согласились платить половину этой суммы. Приняв сестёр, Натали получила основание отвергнуть предложения мужа по поводу переезда из столицы в деревню. Семья не могла съехать с квартиры, снятой вместе с девицами Гончаровыми, как не могла сложить с себя заботы об их устройстве.

Надежды заработать на хлеб литературным трудом таяли, тогда как траты росли. Дело осложняли карточные долги.

В 1830 г. Пушкин задумал выкупить у Догановского и Жемчужникова свои векселя за 18 000 рублей. [598]

Выполнить план не удалось. В 1831 г. поэт поручил уладить дела с московскими долгами Нащокину. Речь шла о векселях на сумму в 20 000 рублей. «…Я, уплатя им (Догановскому и Жемчужникову. — Р.С. ) все двадцать тысяч, останусь без гроша», — писал Нащокин. Действуя через ростовщика Рахманова, Нащокин попытался выторговать для Пушкина две-три тысячи рублей. Осуществить замысел удалось не сразу [599].

7 октября 1831 г. Пушкин писал Нащокину: «Прошу тебя в последний раз войти с ними (Жемчужниковым и Догановским. — Р.С. ) и предложить им твои готовые 15 т., а остальные 5 я заплачу в течение трёх месяцев» [600]. 22 октября Пушкин сообщил, что сам виделся с Жемчужниковым и «они (Жемчужников и Догановский. — Р.С. ) согласились взять с меня 5000 векселем, а 15 000 получить тотчас» [601].

Дело остановилось из-за отсутствия наличных денег. Наконец, Нащокин обнадёжил Пушкина известием, что его «знакомый ростовщик обещает ссуду» в 15 000 рублей [602]. В конце декабря 1831 г. Нащокин прислал поэту весть об окончании дела: «Твои дела Рахманов кончил, векселя получены» [603].

Сделка была скреплена записью на подлинном заёмном письме от 3 июля 1830 г. Согласно записи, 24 декабря 1831 г. Жемчужников получил 7500 рублей. Помимо того Пушкин выдал ему новый вексель на 5000 руб. Рахманов, заполучив векселя, держал их несколько месяцев. Лишь 10 апреля 1832 г. ростовщик переслал заёмное письмо Пушкину с пояснением, что письмо «по сие время мне нужно было по расчётам моим с Павлом Воиновичем Нащокиным» [604].

На выкуп векселей у Жемчужникова и Догановского было затрачено 15 000 руб. наличными. В январе 1834 г. Нащокин напомнил Пушкину, что тот должен ему «4 тысячи считая проченты» [605]. Упоминание о процентах указывает на то, что речь шла о занятой у Рахманова сумме. Старые карточные долги были в основном ликвидированы. Пушкин остался должен 5000 руб. Жемчужникову и 6000 руб. И.А. Яковлеву.

Освобождаясь от карточных долгов, Пушкин всё больше запутывался в сетях ростовщиков. Его положение к началу 1832 г. так осложнилось, что он обратился к приятелю по карточной игре Судиенко и просил в виде благодеяния ссудить ему 25 000 рублей [606]. Судиенко отказал ему.

В «Пиковой даме» поэт описал романтического героя с профилем Наполеона и душою Мефистофиля. Он никогда не брал карты в руки, хотя и был страстным игроком в душе. Случайно узнав тайну трёх карт, он вверил случаю всё своё состояние и проигрался в прах. Повесть произвела большое впечатление в обществе. «Игроки, — записал Пушкин, — понтируют на тройку, семёрку и туза» [607]. «Пиковая дама», законченная в конце 1833 г. , как бы предвосхитила происшествие следующего года, которому суждено было сыграть немалую роль в жизни поэта. Вступая в брак, Пушкин дал зарок не садиться за карточный стол и в течение трёх лет держал слово. После отъезда жены в деревню летом 1834 г. он не устоял против соблазна. Поэт избегал общества профессиональных игроков. Но прилежно посещал салон Николая Михайловича Смирнова и его жены Александры Россет-Смирновой. Хозяин дома был очень богатым помещиком и успел проиграть в карты значительную часть состояния [608].

3 июня 1834 г. Пушкин не без гордости записал в дневник: «Вечер у См[ирновых]; играл, выиграл 1200 р.» [609]Несколько дней спустя Пушкин повёл крупную игру в Английском клубе. 8 июня он сообщил жене: «Для развлечения вздумал было я в клобе играть, но принужден был остановиться. Игра волнует меня — а желчь не унимается». Поэт остановил игру из-за проигрыша. В том же письме он обещал Наталье не забывать о долге перед детьми: «…а мы Сашке и Машке постараемся оставить кусок хлеба. Не так ли?» [610]