Михаил Бенцианов - «Князья, бояре и дети боярские»

Значительное число можайских помещиков и их ближайших родственников в Дворовой тетради было записано в списке литвы дворовой по Медыни: Бокеевы, И.Т. Татаров, А.Ф. Первенцов, Свитины, а также Ж.А. Бородин. Скорее всего, к ним принадлежали также братья Спиридоновы [388] ТКДТ. С. 207; РГАДА. Ф. 1209. Кн. 10815. Л. 54, 74 об., 105 об., 222 об., 470 об., 920; РГАДА. Ф. 1209. Кн. 10816. 183 об., 331 об., Л. 933 об. .

«Литва дворовая» как отдельная группа появилась в составе Государева двора, скорее всего, только после перехода князя М.Л. Глинского (1508 г.). Многочисленные выходцы из Великого княжества Литовского, оказавшиеся добровольно или по принуждению на московской службе, раньше этого времени не входили в состав этой категории, хотя, вероятно, и получали в некоторых случаях «дворовый» статус в индивидуальном порядке. Не фигурировали в этом качестве князья Кропоткины, потомки мелких смоленских князей, очутившиеся на московской службе в самом начале XVI в., а также потомки вяземских бояр.

Многие из литовских выходцев не были представлены в Дворовой тетради и, вероятно, служили с «городом». Социальный состав «литвы дворовой» был неоднороден. По оценке М.М. Крома, к числу первостатейной смоленской знати принадлежали Басины, Бакины, Жабины и Коптевы. Менее заметны по своему положению были Бородины, Маринины, Лоевы, Михалчуковы и Татаровы. Провинциальными служилыми людьми были Юсовы [389] Кром М.М. Меж Русью и Литвой. С. 206, 211, 212, 226, 238, 242, 243, 247, 249, 253. .

В этом ряду встречается также Яков Исаков Новокрещеного. В писцовой книге 1540-х гг. он вместе с сыном Мурзой упоминался под фамилией Жидовинов. Учитывая сочетание фамилии, характерного имени и отчества, стоит предположить, что по своему происхождению он был евреем, попавшим в плен во время русско-литовских войн и после крещения получившим возможность перейти на положение сына боярского [390] РГАДА. Ф. 1209. Кн. 10815. Л. 66 об., 111; РГАДА. Ф. 1209. Кн. 10816. С. 488 об.; ТКДТ. С. 187. .

При отборе выходцев из Великого княжества Литовского в состав Государева двора московское правительство, таким образом, обращало небольшое внимание на их происхождение и прежние заслуги. Значительное число первостатейных смоленских боярских фамилий, оказавшихся на московской службе, не получило статус дворовых детей боярских. Среди «литвы дворовой» в большей степени были представлены слуги и попутчики князя М.Л. Глинского вне зависимости от их происхождения, чем многочисленные переселенцы из новоприсоединенных уездов.

Возможно, московское правительство сознательно разграничивало статус смоленских переселенцев разного времени. В писцовой книге начала 1540-х гг. выделялась компактная группа «смольнян». Определение «смолянин» встречалось в одном из актов Симонова монастыря. «Смоляне» были зафиксированы в росписи сошных окладов 1542/43 г. в радонежских волостях. «Смольнянин» А.С. Беликов встречался в актах этого же времени Переяславского уезда [391] АМСМ. № 71. С. 82; Алексеев Ю.Г. Аграрная и социальная история… С. 153; Чернов С.З. Землевладение волости Бели… С. 26. . Эти «смоляне», вероятно, принадлежали ко второй волне «выводов» (1524 г.). По своему положению они заметно отличались от переселенцев более раннего времени. Никто из них не попал в число «литвы дворовой». Смоленский выходец П.П. Маринин, отец которого получил можайское поместье еще в 1515 г., напротив, был известен можайской рубрике Дворовой тетради. Другой представитель смоленского боярства – А. Бородин в тексте писцовой книги фигурировал как «литвин». Его сын Ждан числился в составе «литвы дворовой» [392] ТКДТ. С. 187, 207; РГАДА. Ф. 1209. Кн. 10815. Л. 186. .

Смоленские переселенцы второго десятилетия XVI в. получали подтверждающие их статус жалованные грамоты. Такие грамоты сохранились в фамильных архивах Марининых и Демьяновых. По своему характеру они не отличались от жалованных грамот, выдаваемых московским правительством спутникам князя М.Л. Глинского, поступившим на русскую службу. Жалованные грамоты оформлялись в это время и на вотчины в самой Смоленской земле [393] АСЗ. Т. 1. № 84. С. 66. .

В ряде случаев смоленские переселенцы первой волны получали вотчины взамен конфискованных у них земель. Подобные примеры были известны в Медынском уезде, где вотчинами владели Д. Мирославич [394] После его смерти его вдова передала часть его имущества в смоленские монастыри. , В.Я. Демьянович, Д. Полтев, И.П. Босин, вероятно, также А. Александров. Скорее всего, так же обстояло дело и в Можайском уезде. Согласно писцовой книге начала 1540-х гг., вотчинниками здесь были князья Коркодиновы и Кропоткины [395] Лихачев Н.П. Сборник актов. № 3. С. 10–12; Он же. Разрядные дьяки… С. 155; ПКМГ. Ч. 1. Отд. 2. С. 851. В 1580-х гг. вотчинами в Медынском уезде владел сын А. Александрова Алексей; РГАДА. Ф. 1209. Кн. 10815. Л. 106 об.; РГАДА. Ф. 1209. Кн. 10816. Л. 364. .

На протяжении первой половины XVI в. шел процесс постепенного слияния «литвы дворовой» с местными можайскими землевладельцами. В завещании медынской вотчинницы Марии, вдовы Д. Мирославича, написанном в 1535 г., кроме многочисленных литовских выходцев фигурировали можайцы К. и Г.Ф. Сулменевы и А. Радилов [396] Лихачев Н.П. Сборник актов. № 3. С. 10–12. .

С другой стороны, некоторые можайские дети боярские сами переселялись в новоприсоединенные западные уезды. В начале XVI в. дорогобужскими помещиками были Русин и Лобан Бортеневы, дети последнего можайского воеводы. Бортеневы разных ветвей, сохраняя земли в Можайском уезде, в Дворовой тетради были записаны по Дорогобужу [397] АСЭИ. Т. 2. № 422. С. 461; ТКДТ. С. 192, РГАДА. Ф. 1209. Кн. 10815. Л. 994 об.; Сб. РИО. Т. 35. С. 732. . Родственниками были, видимо, можайцы и дорогобужане Резановы.

В вяземской писцовой книге конца 50-х гг. XVI в. встречалось значительное число Якушкиных, представленных и в Можайском уезде. К 1527/28 г. вяземское поместье было пожаловано Г.Я. Бельскому-Плещееву. Несколько позднее в состав вяземской корпорации вошли Сульменевы [398] РГАДА. Ф. 1209. Кн. 10815. Л. 1072 об.; Кобрин В.Б. Материалы генеалогии княжеско-боярской аристократии XV–XVI вв. М., 1995. С. 150; Акты юридические или собрание форм старинного делопризводства (далее – АЮ). СПб., 1838. № 393. С. 418–419. .

В начале 1540-х гг. можайскими помещиками были Ветошка Химин Ржевский, Г. Нармацкий и его сын Данила. В 50-х гг. XVI в. Ветошка Химин Ржевский и сыновья Г. Нармацкого служили уже по Дорогобужу. Служба отца Ветошки Химы (Семена) Ржевского проходила на западной границе. В 1514 г. он был среди воевод «с Белые». Истома (Борис) Ржевский, брат Химы, уже в 1509 г. был приставом у литовского посланника. Его сын Воин также служил по Дорогобужу. Вероятно, уже в первое десятилетие XVI в. братья Хима и Истома владели поместьями в Дорогобужском уезде [399] РГАДА. Ф. 1209. Кн. 10815. Л. 1189; РГАДА. Ф. 1209. Кн. 10816. Л. 757, 976 об.; ТКДТ. С. 192; РК 1475–1598. С. 58; Сб. РИО. Т. 35. С. 488. . А.Ф. Скрябин Травин в Дворовой тетради был записан по Можайску с пометой «в Дорогобуже» [400] В Дворовой тетради по Владимиру было записано сразу несколько представителей Нармацких. Чернов С.З. Волок-Ламский. С. 148; ТКДТ. С. 192. А.Ф. Скрябин владел также поместьем в Вяземском уезде. .