Наталья Пушкарева - Бытовое насилие в истории российской повседневности (XI-XXI вв.)

The chapter examins the notions and concepts of spousal violence in the 18th century Russia contextualized through the framework of redefining public vs private in early modem Russian society. Through the examination of court cases spousal violence is highlighted as a highly gendered phenomenon at the very heart of the Russian patriarchal society. Court cases prove that spousal violence, often followed by sexual and other forms of abuse, was experienced by women of all social groups, and was used a tool of discipline and submission to the male authority. However, in their turn women used all possible legal and extralegal means to fight it that suggests that they would not tolerate beatings as «normal» practice contrary to the assumptions made by many specialists. Overall, Russian women widely participated in the legal proceedings over domestic violence cases making thus their way into public sphere and influencing legal practices.

Dmitrii and Irina Mikhel

The attitudes of Russian educated society to infanticide (second half of 19lh— early 20,h centuries)

The article deals with discussions of infanticide within educated and professional groups of Russian post-reform society. Infanticide became a complex social problem in the eyes of various groups of practitioners, that is lawyers, educators, social workers, medical doctors and journalists. ЛИ these groups offered their own discourses on “dcviancy,” “biology” and “gender” within their own professional frameworks in relation to social reformism and activism. Their publications reveal treatment of infanticide as a “social problem,” pathologicd by doctors, which contributed to further biologization of women and appealed to bio-dctcrminist approaches taken by many to explain deviance and crime.

Veronika Shapovalova Sisters, Moms, Broads: the Theme of Violence in Women’s Memoirs of the Gulag

In this article, 1 explore how women describe violence and aggression in the gulag. Women were inseparable part of the gulag. The Soviet apparatus of repression never targeted women specifically. Rather women were among the enemies of the state, common criminals, and class enemies. In 1937, a new category of criminal status was formulated by the Soviet state: the wives of traitors to the Motherland were to be repressed — that is, interned in camps for terms of between five and eight years. Hereafter, the formula “wife of a traitor to the Motherland” was applied regardless of a woman’s social position or occupation. This formula testified to the real stale of affairs in the country that had officially declared the equality and independence of women. In this sense, the Soviet state continued to define women as appendages to their husbands. Gulag was a reflection of the Soviet state as a whole. Men and women were declared equal in “the big zone” and in “the small zone.” In the gulag, men and women were equally exposed to physical and moral violence. However, women were subjected to specific gender related violence, to tortures meant especially for women. Menstruation, pregnancy, abortion, motherhood were used against women not only to make them compliant with the prison/camp administration, but also for personal entertainment of other prisoners. The crimes against women have never been exposed and brought to trial.

Igor Kon

Corporal punishment of boys and girls in contemporary Russia: everyday practices and public opinion

The article explores public opinion on corporal punishment of children in the 20th century Russia. Based on the extensive sociological research, personal documents and literary works, the author analyzes forms, methods and theories of punishment and discipline applicable to children and gives a comprehensive account of how and why corporal punishment has been tolerated and sometimes welcomed by the public opinion in the context of moral panics, social clashes and values reassessment. Corporal punishment of children, being supported by religious discourses, also involves other fundamental problems of present day Russian society such as spread of violent cultures, social inequality and tensions, xenophobia, usage of violence as a means for conflict resolution. By supporting spanking of children public opinion reveals deep anxieties about loosing traditional values and fear of instability Russia is facing these days.

Кон Игорь Семенович — доктор философских наук, профессор, академик РАО, главный научный сотрудник Института этиологии и антропологии РАН. Статья представляет собой часть проекта «Телесные наказания детей в социально-педагогической перспективе» по гранту РГНФ 08-06-00001а.

Михель Дмитрий Викторович — доктор философских наук, профессор, декан социально-гуманитарного факультета Саратовского государственного технического университета.

Михель Ирина Владимировна — кандидат философских наук, доцент Саратовского государственного технического университета.

Муравьева Марианна Георгиевна — кандидат исторических наук, доцент кафедры теории нрава юридического факультета РГПУ им. Герцена, старший научный сотрудник юридического факультета Университета Хельсинки, специалист в области гендерной истории и истории преступности, член правления Российской ассоциации исследователей женской истории.

Путкарсва Наталья Львовна — доктор исторических наук, профессор, заведующая сектором этногендерных исследований Института этнологии и антропологии РАН, главный редактор ежегодника «Социальная история», председатель Российской ассоциации исследователей истории женщин, член правления Международной федерации исследователей истории женщин.

Шаповалова Вероника — доктор литературоведения, профессор кафедры европсистики Университета штата Калифорния в городе Сан-Диего (San Diego State University), директор Русской и Европейской программ, член редколлегии журнала Gulag Studies.

5 ГалтунгД. Культурное насилие // Социальные конфликты: экспертиза, прогнози рование, технологии разрешения. М., 1995. Вып. 8. С. 37.

4 Психология. Слопарь. М., 1990. С. 147.

, s Лбрашкевич М. М. О прелюбодеянии по русскому нраву // «А се грехи злые, ■ мгршме...»: Русская семейная и сексуальная культура глазами историков, этнографов, '■шератороп, фольклористов, правоведов и богословов XIX — начала XX века: В 3 кн. / m i модг. Н. Л. Пушкарева, Л. В. Бессмертных. М., 2004. Кн. 3. С. 383—507, в данном

• iv ' i . ie С. 413 (цитирована Кормчая книга).

■'* ДЛИ, 1. С. 58. См . также:Ступим М. История телесных наказаний в России от ( у чебников до настоящего времени. Владикавказ, 1887. С. 11.

101 Краснов //. Исторические очерки Дона. I: От Разина до Булавина // Русская речь: ■Кури, литературы, политики и науки. СПб., 1881. С. 427;Кистяковский А. Ф. К вопросу...

329,552.

160 Московский вестник. 1860. № 11. С. 28.

163 На такое сожительство, как рассказывали, смотрели равнодушно, сечи оно всех устраивало, и сам законный муж склонен был говорить: «Не капуста — не вчерпают до- нуста», «Не малина — не объедят», «Какая была — такая и останется» (РКЖБН 3. С . 554).

209 Brailhwaile J. Crime, Shame and Reintegration. Cambridge University Press, 1989.

1 Перри Д. Другое и более подробное повествование о России // Чтения Импера-

Книга глаголемая Кормчая. Л. 376.

76 В среднем Санкт-Петербургская Духовная консистория (СПбДК) рассматривала от 300 до 400 дел в год, то есть дела, касающиеся супружеской жизни (включая разводы), составляют примерно 10 % от делооборота Консистории вплоть до 1770-х гг. В конце XVIII в. количество дел увеличивается до 600-650 в год, однако и доля бракоразводных дел и жалоб на «несогласную жизнь» и супружеское насилие также увеличивается и составляет уже порядка 25 %. Увеличение количества дел связано с увеличением населения Петербурга и очередным перераспределением функций между Синодом и СПбДК. В частности, увеличение доли бракоразводных дел и дел по супружескому насилию связано как с увеличением населения, так и с переподчинением всех проживающих на территории Петербурга СПбДК. По сравнению с предыдущими годами, когда знатные особы подавали жалобы сразу в Синод, с 1770-х it. наблюдается тенденция автоматически отправлять такие дела в СПбДК или в консисторию по месту проживания или службы.