Жак Ле Гофф - Людовик IX Святой

Пересказ этого эпизода см. с. 415–419 насг. изд. Б. Льюис ( Lewis В . Les Assassins: Terrorisme et politique dans l’Islam médiéval.: Bruxelles, 1984), давая понять, что документального подтверждения этому нет, все же утверждает, что Людовик Святой во время пребывания в Святой земле вступал в контакты с ассасинами (Р. 163 sq.). В 1175 году посланник Фридриха Барбароссы дает такую этимологию: Heyssessini , — «владыка горы» (Ibid. Р. 37).

В XIX веке ученый А. Лекуа де ла Марш озаглавил сборник собранных им средневековых примеров «Исторические анекдоты».

Brémond Cl. Le Goff J., Schmitt J.-Cl. L’«Exemplum». Tumhout, 1982; Welter J.-Th. L’Exemplum dans la littérature religieuse et didactique du Moyen Âge. Toulouse, 1927;

Berlioz J., Polo de Beaulieu M.-A. Les Exempla médiévaux: Introduction à la recherche, с приложением: Tubach F. C. Index exemplorum. Carcassonne, 1992; Delcorno C. Nuovi studi sull’ «exemplum». Rassegna // Lettere italiane. 1994. P. 459–497.

Осенью 1994 года в Сен-Клу под руководством М. Броссара, Ж. Берлиоза и М. А. Поло де Болье состоялся коллоквиум на тему «Средневековые примеры: новые перспективы».

Brémond Cl. Le Goff J., Schmitt J.-Cl. L’«Exemplum»… P. 37.

Ibid. P. 164.

Polo de Beaulieu М.-А. L’anecdote biographique dans les exempla médiévaux» // Sources: Travaux historiques. 1985. Nq 3–4. P. 13–22.

Le Goff J. Philipp Auguste dans les exempla… P. 145–154.

Сведения об Этьене де Бурбоне можно найти в предисловии к изданию: Berlioz J. Tractatus de diversis materiis praedicabilibus…

Etienne de Bourbon . Anecdotes historiques (Tractatus de diversis materiis praedicabilibus) / Éd. A. Lecoy de la Marche. P., 1877. P. 443; пер. A. Лекуа де ла Марша в: L’Esprit de nos aïeux: Anecdotes et bons mots tirés des manuscrits du XIIIe siècle. P., 1888. P. 95–96.

Латинский текст в издании фрагментов «Трактата» А. Лекуа де ла Марша (Р. 63).

При смерти (лат). — Примеч. пер.

На смертном одре (лат). — Примеч. пер.

Тур, Муниципальная библиотека, Ms. 205.

Lecoy de la Marche A . Anecdotes historiques… P. 388, note 1.

Это выражено недостаточно отчетливо, но, если бы речь шла не о старшем сыне, пример не имел бы большого смысла.

Lecoy de la Marche A . L’Esprit de nos aïeux… P. 98–100.

Vauchez A . Les Laïcs au Moyen Age…; Lobrichon G. La Religion des laïcs en Occident…

Lecoy de la Marche A . L’Esprit de nos aïeux… P. 100–101.

A. Лекуа де ла Марш, сделавший его перевод, пишет о нем так: «Этот диалог между Людовиком Святым и святым Бонавентурой, о котором последний сообщил сам, заимствован из итальянской рукописи, недавно найденной П. Феделе да Фатой, и приведен им в Предисловии к новому изданию сочинений Серафического доктора» ( Lecoy de la Marche A . L’Esprit de nos aïeux… P. 102–103).

Tractatus de diversis historiis Romanorum et quibusdam aliis verfangt in Bologna imjahre 1326 / Hrsg. S. Herzstein. Erlanger, 1893. Erlanger Beitràge. Heft XIV. См.: Welter J.-Th . // L’Exemplum… P. 358, note 54.

Tractatus de diversis historiis Romanorum… P. 29–30.

Дамуазо — в описываемое время молодой человек благородного происхождения, еще не возведенный в рыцарское достоинство.

Tractatus de diversis historiis Romanorum… P. 27.

Le Menestrel de Reims / Éd. N. de Wailly. Его ученый издатель конца XIX века выступил с «обзорной критикой сочинения», занимающей многие страницы, в которой приведены его основные ошибки.

Ibid. Р. 98.

Реймсский Менестрель говорит так: «Королева Бланка облачилась в глубокий траур… сын ее был мал, и она была одинокой женщиной из чужой страны…» (Ibid. Р. 174). «Бароны злоумышляли против королевы Франции. Они часто собирали парламенты и говорили, что во Франции нет человека, который мог бы ею править; они видели, что король и его братья слишком юны, и не очень жаловали королеву-мать» (Ibid. Р. 176).

Le Menestrel de Reims / Éd. N. de Wailly. P. 182–183.

Кажется, Менестрель написал этот фрагмент после 1260 года, когда Людовик уже умер.

Именно это позволяет датировать текст 1261-м или даже концом 1260 года.

Le Menestrel de Reims. P. 189–190: «et encore i pert».

Ibid. P. 190.

Joinville . Histoire de Saint Louis… P. 69. Жуанвиль, аристократ старого образца, пытался приблизиться к модели Готфрида Бульонского, даже надеясь на возвращение. Чтобы не влезать в долги, он заложил свои земли. «Так как мне не хотелось брать с собой никаких неправедных денег, я отправился в Мец в Лотарингии, чтобы заложить большой участок моих земельных владений. И знайте, что в день, когда я покинул нашу страну и отправился в Святую землю, я не получал тысячи ливров за земельную ренту, ибо матушка моя была еще жива, и к тому же я получал десятину с рыцарей и третью часть с баннеретов»* (Ibid. Р. 65).

* Баннерет — «знаменный рыцарь», то есть рыцарь более или менее высокого ранга, нетитулованный, но имеющий своих рыцарей-вассалов, возглавляющий их на войне и потому имеющий право разворачивать знамя ( banniere ; в узком смысле, впрочем, не всегда выдерживаемом, это слово означает хоругвь — знамя с вертикальным полотнищем, в еще более узком — раздвоенную хоругвь) перед началом боевых действий.

Le Menestrel de Reims. P . 190–191.

См. пространный текст Мишле, с. 657–658.

Le Menestrel de Reims . P. 191–192.

Я не приводил его в ч. I, так как к свидетельствам Менестреля следует относиться осторожно. Но это интересный источник в плане поведения, ментальности и интересов людей ХIII века.

Le Menestrel de Reims . P. 192–193.

В Средние века каждый рыцарь имел собственный воинский клич, который возглашался им самим и подчиненными ему людьми во время сражений. Этот клич мог быть родовым, включающим имя владельца (например: «Де Куси с красным львом!»), или личным, с упоминанием дамы сердца. Бывали кличи простых рыцарей и титулованных, герцогские и королевские. Особым, обладающим определенным сакральным смыслом, подобно орифламме (см. ч. I., гл. IV, примеч. 2), был королевский (в данном случае принадлежащий равно монарху и королевству) клич «Монжуа!» («Montjoie!»), или, полностью: «Монжуа и Сен-Дени!» («Montjoie et Saint Denis!»), обращенный к святому Дионисию, небесному патрону Франции и династии Капетингов. Происхождение этого клича не вполне ясно. Впервые он зафиксирован в хронике под 1119 г. в форме «Монжуа!». Добавление «и Сен-Дени!» появилось лишь в XIV в., став исключительно королевским военным кличем, тогда как без него или с другими дополнительными словами он оставался военным кличем различных ветвей дома Капетингов — Бурбонов, герцогов Бургундских из династии Валуа и др. По одной, не очень надежной, версии, слово «монжуа» происходит от латинского «mons gaudi» — «гора радости»; имеется в виду возвышенность под Парижем (не вполне ясно какая), откуда открывался вид на «Гору Мучеников» (лат. Mons Martyres ) — Монмартр, где, по преданию, были обезглавлены святой Дионисий и его собратья по вере. Паломники, шедшие на эту гору, издавали радостные крики, отсюда и название. Поскольку первые Капетинги были графами Парижскими, то они избрали клич с указанием своего владения и своего святого покровителя. По другой версии (именно ее разделяет Ж. Ле Гофф), указанное слово (и клич) происходит от латинского «mons Jovis» — «гора Юпитера». Так назывались существовавшие еще с дофранкских времен и посвященные богам горки, сложенные из камней. Они и после крещения Галлии мыслились священными, но уже посвященными христианским святым. Одна из таких «Юпигеровых горок» находилась на дороге из Парижа в Сен-Дени, ее-то наименование и попало в клич.