Николай Карпов - Мятеж главкома Сорокина. Правда и вымыслы

Первое время, пока только шла организационная работа, Чрезвычайный Штаб Обороны справлялся с задачами. Но постепенно во взаимоотношениях между Автономовым и некоторыми членами Штаба возникли серьезные проблемы. Причины разногласий член ЦИК военком Гуменный так объяснял:

«[…] самомнение и бестактность военно-безграмотного эсера Иванова (председателя Штаба), доходившие до того, что он каждую мысль главкома высмеивал тут же, не дав ему даже досказать, третируя всякий раз в глаза, превращая заседания в состязание в насмешках друг над другом, в мелких уколах самолюбия и т. д. […] А началось с неладов баб между собой, родственниц Автономова и родственниц Иванова […]» [167] ГАКК. Ф. р-1512, Oп. 1. Д. 2. Л. 42-43, 50-56.

А.Е. Берлизов на основании изученных им архивных документов говорит о том, что уже сам внешний вид захвативших руководство Чрезвычайным Штабом Обороны (ЧШО) эсеров, их манера одеваться, не говоря уже о надменности их поведения, вызывали резкую к ним неприязнь со стороны Автономова и Сорокина. Он пишет:

«Иванов был распространенным в те поры типом чиновников от революции. Облик его был ширпотребным: френч, галифе и английские ботинки с крагами, волосы до плеч и козлиная борода. Этот «революционный облик», кстати, очень любили меньшевики, эсеры и позже — троцкисты. […] Иванов начал свою деятельность с того, что любое предложение Автономова издевательски высмеивал и проваливал. Всю недолгую историю их «сотрудничества» ознаменовала откровенная вражда и оскорбления.

Ширпотребно одевался и Балис — комиссар по делам национальностей, только своим поведением он играл братишку-морячка, а дальше те же волосы до плеч, козлиный хвост вместо бороды, френч, краги…» [168] См.: Берлизов А.Е. Указ. соч. С. 207-219. .

Для полноты характерстики Иванову А.Е. Берлизов в книге «Дорога чести» продолжает так:

«Иванов был посредственностью, выплывшей в неразберихе того времени. Жажда самоутверждения, желание «подмять» уже известного всей Кубани главкома были у Иванова очень сильны. Их подогревали его эсеровские единомышленники, мечтая о захвате поста главкома в свои руки. Эсеровскне организации сложились в целом ряде городов Кубани и Черноморья. Ставленники эсеров проникли в ЦИК Кубано-Черноморской республики » [169] Там же. С. 382. .

Ближайший помощник, заместитель и единомышленник Автономова И.Л.Сорокин не был избран в Чрезвычайный Штаб Обороны, его в это время вообще не было в Екатеринодаре, он занимался формированием новых полков и организацией борьбы против немцев. Противостоять Иванову и другим членам Штаба Автономов мог только вместе с Гуменным, но они были в меньшинстве. Вскоре разногласия приняли такой характер, что главком вообще перестал посещать заседания Штаба Обороны. Всю военную работу он теперь проводил без него. Но тут в действия Автономова начал вмешиваться не только Чрезвычайный Штаб Обороны, но уже и ЦИК, и главком принимает решение покинуть Екатеринодар и, не обращая внимания на все препоны, сосредоточиться на подготовке к отпору немцам.

Внезапно его вызвали в Екатеринодар. Сюрпризы начались, едва Автономов явился на заседание Чрезвычайного Штаба Обороны. От него потребовали объяснений: на каком основании он, главком, украл тридцать миллионов рублей золотом и пытался скрыться у горцев… Автономов с искренним удивлением смотрел на ответственных работников республики и недоумевал — неужели они способны в это поверить? Были обвинения и еще более нелепые.

Вот что вспоминал он сам потом:

[…] «Я застал в Екатеринодаре чрезвычайного комиссара Трифонова, который, совершенно не зная меня, уже дал телеграмму о моем снятии с должности… Мотивировал он это тем, что я хочу двинуть отряд Сорокина в Терскую область для взятия Тифлиса и Военно-Грузинской дороги…» [170] ГАРФ. Ф. 1235. Оп. 82. Д. 6(1). Л. 8. .

Правда, тогда обошлось. После Трифонов пришел к выводу, что его ввели в заблуждение. Приказ о снятии Автономова был отменен, и он остался главкомом. Не задумываясь над тем, что породило эту странную беседу в ЧШО, он выехал на границу Терской области, нужно было продолжать работать в войсках. Но в станице Невинномысской его внезапно нагнала телеграмма ЧШО. В непонятно резком ультимативном тоне ему теперь предписывалось снять с должности начальника штаба Мацилецкого. Автономов выполнил и это требование, хотя с Мацилецким успел сработаться. Новым начальником штаба был назначен офицер из донских казаков Балабин, но и ему не долго пришлось работать вместе с Автономовым и Сорокиным. Пройдет совсем немного времени, и он погибнет в результате провокационных действий эсеров.

Конфликт то усиливался, то затухал, и иногда обеим сторонам казалось, что они скоро его преодолеют. Но, как вспоминает П. Гуменный:

«Разногласия между Автономовым, членами Чрезвычайного штаба обороны и ЦИК Кубано-Черноморской республики зашли так далеко, что Автономов боялся ехать в Екатеринодар, а члены Чрезвычайного Штаба Обороны и члены ЦИКа из Екатеринодара боялись выехать в Тихорецкую к Автономову на переговоры. Назначили нейтральную зону — станцию Кавказскую, куда и должны были выехать для переговоров из Екатеринодара представители ЦИКа Кубано-Черномоской республики, а из Тихорецкой — представители штаба Автономова » [171] ГАКК. Ф. р-1512. Oп. 1. Д. 2. .

Когда же 18 мая делегация переговорщиков от ЦИК и ЧШО прибыла на Екатеринодарский вокзал, для отъезда в Тихорецкую, ее там арестовал командир полка, расквартированного в Екатеринодаре Павлюченко и доложил Гуменному: «Исполняя приказ главкома, арестовал немецких шпионов». Это были Балис, Сверчков, Полуян-Верецкая и Мальцев. Хорошо, что в Тихорецкую в этот момент прибыл на бронепоезде Автономов и узнал о провокации. Он тут же передал Павлюченко приказ — освободить арестованных. Как после выяснилось «приказ» об аресте по телеграфу поступил из Мечетинской от белых. Но получилось так, что и Сорокин хотел поддержать Автономова и стал готовить войска для отправки их в Екатеринодар. На глазах у Автономова на станции уже грузился Дербентский полк. Автономов понял всю катастрофичность происходящего — его войска бросают фронт против немцев и Деникина и идут на Екатеринодар менять руководство. Лучшего подарка противнику нельзя было и придумать. Автономову и Гуменному удалось отговорить Сорокина.

Ситуация окончательно прояснилась, когда несколько членов ЦИК, избежавшие ареста, связались по телефону с военным комиссаром при главкоме Гуменным и запросили его, что означают эти аресты. Гуменный, а также и подошедший к аппарату Автономов выразили удивление и заявили, что никаких распоряжений об аресте ЦИК от них не исходило, это чья-то провокация. Они тут же дали распоряжение об освобождении и членов ЦИК и Чрезвычайного Штаба Обороны. Сорокин вернулся к себе на Ростовский фронт. Снова появилась надежда на преодоление возникших разногласий. Гуменный выехал в район Батайска, где находился штаб Сорокина, и вел с ним разговор о путях преодоления кризиса. Сорокин обещал свою поддержку, и Гуменный даже решил несколько дистанцироваться от Автономова. Из Тихорецкой он по телеграфу провел нижеприведенный разговор с Чрезвычайным Штабом Обороны.