Майкл Грант - Греческий мир в доклассическую эпоху

VI век до н. э., на который пришлось становление главных уложений в суровой спартанской ауооуть стал к тому же эпохой передовых мер во внешней политике государства. Многие из них обычно приписывают Хилону (позднее причисленному к «семи мудрецам») — знаменитейшему из всех эфоров. Возможно, именно он так преобразовал сам эфорат, что тот встал наравне и начал соперничать с двоецарствием.

В целом приграничные войны спартанцев были успешными. Но ок. 590/580 гг. до н. э. они потерпели поражение от Тегеи, что в Аркадии 37. Поэтому во время перемирия спартанцы обратились к пропаганде: тайком выкопали из могилы на тегейской земле и перетащили к себе скелет чрезвычайно крупного мужчины, объявив, что это останки легендарного Ореста, сына Агамемнона, — а Орест, по преданию, в свое время властвовал надо всем Пелопоннесом. Затем, провозгласив себя вождями и покровителями не только дорян, но и недорян (воплощенных в образе «ахейца» Ореста), спартанцы победили тегейцев. Но вместо того, чтобы захватывать их земли, они хитростью заключили с ними оборонительный союз. Такой ход ознаменовал начало новой политики (удостоившейся похвалы дельфийского оракула), целью которой провозглашалось освобождение других полисов от диктато-ров-самодержцев («тиранов») и, в частности, оборона от Аргоса, который уже давно превратился в сильнейшую пелопоннесскую державу и все еще был опасным соперником.

Такого рода пропаганда дала желаемые плоды, и к середине века, предусмотрительно заручившись дружбой лидийского царя Креза (Приложение 1), Спарта создала мощное военно-политическое объединение, известное нам как «Пелопоннесский союз». Сами же древние — так как союзом управляло спартанское Народное собрание и совет союзных государств, — характеризовали его более точно — «лакедемоняне (спартанцы) и их союзники» 38. Часто восхвалявшиеся нападения спартанцев на диктаторов чужих городов, многие из которых (даже со скидкой на патриотические преувеличения) были низвергнуты стараниями Спарты и ее союза, привели к учреждению целой сети дружественных олигархий. Опираясь на этих своих ставленников, спартанцы приготовились в 546 г. до н. э. вторгнуться в Арголиду. За безысходной «битвой победителей» при Фирее (с обеих сторон было выставлено по триста воинов; ср. раздел 1, выше) последовал кучный бой, закончившийся победой спартанцев. Этот успех обеспечил целому поколению спокойствие на границах, привел к присоединению приграничных районов и острова Кифера к владениям Спарты и стяжал ей славу мощнейшей державы Греции, невзирая на сравнительно малую численность населения.

Такую передовую политику смело преследовал могучий, хитроумный, но чуждый дипломатии и свирепый спартанский царь Клеомен I (огс. 519–490 гг. до н. э.) из династии Агиа-дов. Объявив себя, подобно Хилону, «не дорянином, а ахейцем», Клеомен вознамерился расширить господство Спарты за пределы Пелопоннеса и Коринфского перешейка — и, преследуя свою политику, изгнал из Афин диктатора Гиппия (510 г. до н. э.). Однако все три его попытки вслед за этим водворить в Афинах проспартанское правительство — в том числе попытка, предпринятая совместно с Халкидой и Беотией (507–506 гг. до н. э.), — оказались безуспешными из-за подрывной тактики его совластителя Демарата, подстрекаемо^ го коринфянами. Затем попробовал было воспрянуть и отомстить Аргос. Но сокрушительная победа спартанцев в битве при Сепии, близ Тиринфа (ок. 494 г. до н. э.), навсегда закрепила за этими двумя государствами установившиеся отношения. Так что в конечном счете драматические деяния Кле-омена, несмотря на все превратности его судьбы, способствовали вящему усилению Спарты.

Однако у Клеомена не было наследников мужского пола, что ставило его в уязвимое положение. И в 490/488 г. до н. э. его настигла беда. Вначале его попытка покарать Эгину (Глава II, раздел 6) за «мидийство», или проперсидские настроения (тут он, по случайности, впервые осознал персидскую угрозу), снова провалилась благодаря проискам Демара-та. Затем Клеомен убедил (или, как поговаривали, подкупил) дельфийскую Пифию объявить Демарата вне закона, низложил его и вместе с новым соправителем Леотихидом отправился захватывать эгинских вождей. Но дело пошло прахом, и Клеомену пришлось, спасаясь от личных недругов, бежать в Аркадию, где он снарядил войско против собственного города. Клеомена отозвали в Спарту, но там его взяли под стражу собственные же родственники, и он закололся.

Хотя эти события уже выходят за хронологические рамки настоящей книги, они существенны для понимания ранних периодов правления Клеомена, — ибо, согласно Геродоту, многие считали, что царь безумен. Историк явно несправедлив к Клеомену (он излишне доверяется его старшим полубратьям, ненавидевшим в нем узурпатора), а мнение спартанцев о том, что царь повредился в уме, потому что скифские посланники приучили его пить неразбавленное вино, — вовсе не обязательно принимать на веру. Правда, если допустить, что Клеомен действительно был не в себе, то легче объяснить некоторые странные колебания в его правлении. И все же его дарования были исключительны: именно они принесли ему куда больше власти, чем выпадало на долю спартанских царей когда-либо ранее.

Сикион («огуречный, или тыквенный, город», Enoxbv от oudxx), удаленный на восемнадцать километров к северо-западу от Коринфа, возвышался на просторной полосе земли у подножья двух широких плато, где, низвергаясь по глубоким ущельям, сливаются две реки — Асоп и Гелиссон. На одном из этих плато располагался городской акрополь. Сикион, заселенный в эпоху поздней бронзы, упоминается в Илиаде как город, подвластный Агамемнону, царю Микен 40. Согласно другому мифу, в Сикионе нашел прибежище Адраст, изгнанный из Аргоса; здесь он будто бы встретился с Полибом, отцом своей матери, женился на дочери Полиба и наследовал ему, прежде чем вернуться в Аргос 41. У сикионцев сохранялся культ Адраста.

После крушения микенской цивилизации Сикион был заново основан, как передавали, Фалком — сыном Темена, правителя дорийского Аргоса, которому поначалу город сохранял подчинение. Помимо трех обычных дорийских фил — гиллеев, диманов и Памфилов, — здесь имелся еще класс рабов (наподобие спартанских илотов), известных под прозвищами кор\)\т|<���р6ро1 («булавоносцы») или катоуакофбрт («ру-ноносцы»; то есть одетые в овечьи шкуры) 42, — потомков более древних коренных жителей. Самый ранний очаг поселения в дорийском слое города еще не раскопан, а древняя гавань исчезла.

Сикион владел довольно обширными и хорошо орошаемыми угодьями, славившимися урожаем плодов и овощей. На смену древнему царскому роду со временем пришла олигархия, а ок. 655 г. до н. э. (как и в случае Коринфа, предложенная более «поздняя» хронология представляется неприемлемой) и она, в свой черед, уступила место тирании. Ей суждено было продержаться около ста лет — дольше, нежели всем другим диктаторским режимам. Основатель династии Орфагор захватил власть, получив назначение стратега и успешно проведя войну на границе. Согласно Аристотелю, он стяжал добрую славу кротким и даже законопослушным правлением 43— вразрез с позднейшими представлениями о «тиранах». Во время правления Орфагора, в 648 г. до н. э., его брат Мирон I вышел победителем из колесничных ристаний в Олимпии и выстроил там сокровищницу с посвятительной надписью от имени «Мирона и жителей Сикиона». Мирон II, сын и преемник Орфагора, был убит своим братом Исодамом.