Александр Речкалов - Русь: путь к Украине. Украинские земли в составе Польши и Литвы. Книга 1

Там же оседали воины-ветераны из наемных королевских отрядов: немцы, чехи, венгры, румыны. При этом, как отмечает Б. Н. Флоря, «…лишь в отдельных случаях (как, например, в Белзской земле, находившейся под властью мазовецких князей) это происходило за счет владений, отобранных у местного боярства». В основном к новым хозяевам переходили земли обширного королевского домена, состоявшего из бывших владений галицко-волынских князей. Естественно, местных селян для обработки полученных наделов постоянно не хватало, и перед рыцарем, получавшим землю на ленном праве, ставилась задача «созвать людей откуда сможет». Таким образом вместе со шляхтой в Галичину проникало и привлеченное переселенческими льготами инородное крестьянство. Однако по сведениям того же Флори крестьянская колонизация имела наименьшее значение, поскольку «…колонисты, переселявшиеся небольшими разбросанными группами, быстро ассимилировались в близкой им в языковом отношении среде. Лишь в отдельных регионах, как, например, в округе Львова, видимо, в результате целенаправленных действий власти сложился комплекс поселений, занятых польскими колонистами. В целом же деревня сохраняла свой традиционный восточнославянский характер».

Следом за «военной» и крестьянской колонизацией, которая должна была обеспечить самооборону края, продвигался торгово-ремесленный люд: поляки, немцы и др. Появились в галицких землях и евреи, первые упоминания о которых во Львове датированы 1356 г., Дрогобыче — 1404 г., Пидгайцах — 1420 г. Интенсивное переселенческое движение постепенно меняло состав населения Червоной Руси. Самую многочисленную группу пришельцев и среди шляхты, и в городах, несомненно, составляли поляки, под влиянием которых многие из переселенцев других национальностей меняли свой язык, а зачастую и конфессию. Такая стихийная полонизация влияла и на местное боярство, и на горожан больших городов Галичины, где параллельно с введением магдебургского права формировалась цеховая система организации ремесленников. По сведениям Яковенко, первые цеховые корпорации появились во Львове и Перемышле еще в конце XIV в. В тот период во Львове существовало не менее четырех цехов: пекарский, сапожный, портняжный и цех мясников. Еще через двадцать пять лет их количество увеличится до десяти. Цеховая организация заимствовалась русинами по немецким образцам, а быстрому ее распространению способствовала общепринятая практика «путешествий» молодежи в другие ремесленные центры для завершения профессионального обучения. Переходя из города в город, молодые мастера переносили и распространяли цеховые образцы тех центров, где они учились, а такие центры чаще всего были в немецких городах.

Известно, что цех представлял собой самоуправляющуюся группу ремесленников, возглавляемую выборным старшиной — цехмистром (от немецкого Cechmeister ), наиболее авторитетным среди мастеров, составлявших «цеховое братство». Кроме мастеров, в цех входили их помощники — подмастерья («товарищи»), а также ученики. Яковенко сообщает, что каждый цех действовал на основании собственного письменного устава, утверждавшегося королем или владельцем частного города. Вместе с многочисленными обычаями эти уставы составляли цеховое право, регламентировавшее производственную и моральную сторону жизни ремесленников. Регулирование производственных отношений основывалось на охране корпоративных интересов и было направлено на обеспечение высокой профессиональной выучки, старательности и честности мастеров в своем деле. Это гарантировало престиж и благосостояние цеха, а также предупреждало производственные конфликты между мастерами. Относительно моральных предписаний, то их содержание исходило из правила, согласно которому цех строился на «добрых христианских обычаях» как сообщество людей, исповедующих одну и ту же религию.

Помимо развития местного самоуправления на принципах магдебургского права и цеховой организации ремесленничества, на рубеже XIV–XV ст. в том же Львове благодаря еврейской деловой активности уже существовали развитые кредитные отношения с отработанной процедурой финансовых операций, в том числе в сфере коммерческого кредита между местными и иностранными купцами.

Активно приобщалась Галичина и к европейской культуре. После изобретения книгопечатания во Львове и других больших населенных пунктах Червоной Руси появляются центры торговли продукцией типографий Франкфурта, Лейпцига, Нюрнберга и др. По сообщению Н. Яковенко к читательской аудитории поступают произведения античных авторов, теологические и философские трактаты, книги по медицине, пособия по юриспруденции, истории, географии. Сама читательская аудитория и спрос на книжную продукцию формировались благодаря латинским школам, которые с конца XIV ст. начали создаваться при католических монастырях и костелах. При епископских кафедрах католических епархий — во Львове, Холме, Перемышле и Каменце — возникли школы повышенного уровня, преобразованные затем в городские образовательные учреждения под совместной опекой епископов и магистратов. По такому же образцу появлялись школы в некафедральных городах не только Галичины, но и в других землях Руси.

Помимо создания русинской читательской аудитории еще одним результатом деятельности латинских школ стало появление первых студентов из Руси в учебных заведениях Центральной и Западной Европы. Определяя свою национальную принадлежность как ruthenus, russicus, roxolanus (от Рутении, Роксолании — распространенного в Европе названия Руси) они обучались в Краковской академии, в университетах Праги, Падуи, Болоньи, Виттенберга, Базеля, Лейдена и других европейских городов. К примеру, в 1353 г. в реестре парижской Собронны были вписаны «магистр [10]Петр Кордован и его товарищи из Рутении», в 1369 г. — «Иван из Рутении», в 1397 г. — «Герман Вилевич… рутенской нации из Киева» и др. По данным метрического свидетельства в Краковском университете между 1400 и 1410 гг. было записано одиннадцать слушателей родом из Руси и Подолья. Но следует отметить, что доступ к благам европейского образования, так же как и членство в ремесленных цехах, получали прежде всего русины, сменившие православную веру на католическую.

В своем рассказе мы незаметно подошли к очередному столетнему рубежу, что дает возможность подвести некоторые итоги и вернуться к размышлениям о значении Кревской унии для исторических судеб подписавших этот договор стран. В результате династического соглашения с Польшей к концу XIV столетия Гедиминовичи объединили под своей властью колоссальную территорию — более 1,1 миллиона квадратных километров. На этом обширном пространстве бок о бок проживали различные этнические и религиозные сообщества. Так было не только в Великом княжестве Литовском, но и в Польском королевстве, где инородные элементы стали особенно заметны после присоединения Червоной Руси и массовых переселений колонистов из других европейских стран. Преодолев кризис, вызванный смертью королевы Ядвиги, Владислав-Ягайло укрепил свое положение в Кракове, и оспаривать законность его пребывания на польском престоле более никто не решался. Постепенно упорядочились межгосударственные отношения между Польшей и Литвой. Э. Гудавичюс отмечает, что «…выработанная вскоре административная рутина обоих государств трактовала Великое княжество Литовское как отдельное политическое образование, а Ягайло — как его реального главу. Все это указывало, что Кревский договор не уничтожил литовскую государственность; соединение не означало ее внутреннего вассалитета или вхождения в состав Польши». Великое княжество Литовское, сохранившее самостоятельную внешнюю политику, финансы, войско и символику еще долго, до второй половины XVI в., будет жить своей собственной государственной жизнью.