Михаил Пиотровский - Предание о химйаритском царе Ас‘аде ал-Камиле

История Хиджазского похода не только самая важная, но и самая сложная часть предания об Ас‘аде, представляющая собой конгломерат различных по происхождению и тенденции мотивов и эпизодов.

Легенда о походе Ас‘ада на Йасриб не подтверждается ни эпиграфическими данными, ни общей политической обстановкой в Аравии в первой половине V в., насколько мы ее знаем. Легенда не содержит каких-либо специфических реальных бытовых черт, которые указывали бы на ее южноаравийские истоки. Имя Ас‘ада не очень уверенно связывается с этим преданием. Тексты повсюду, за исключением вступления, называют царя просто Тубба‘. Легенды содержат и хронологические несоответствия: время правления Ас‘ада не совпадает со временем жизни знаменитых мединцев, современником которых делает его предание,— Малика б. ‘Аджлана и Ухайхи б. ал-Джулаха (первая половина VI в.). Доисламская поэзия и другие материалы показывают, что в Медине существовали легенды аналогичного содержания (о походе на город иноземного царя), но в них действовали другие герои. Борьба ауситов и хазраджитов против иудеев обычно связывается с походом Гассанида Абу Джубайлы [360] Абу-л-Фарадж ал-Исфахани, т. XIX, с. 96-97; Ибн ал-Асир, т. 1, с. 493. . Он идентичен Абу Карибу, чей поход на Йасриб упоминали мединские поэты, а также Абукарибу б. Джабале, владетелю Финикона (первая половина VI в.). В доисламском предании Хиджаза существовали и легенды о завоевательных походах некоего йеменского царя Тубба‘ не отождествлявшегося уверенно ни с Ас‘адом, ни с каким-либо другим конкретным царем [361] См. выше, гл. II, разд. 2. .

Этот герой доисламского предания, фигурировавший в Коране, был идентифицирован в середине VII в. с Абукарибом Ас‘адом (см. гл. II, 2). Естественно предположить, что и в легендах о походе на Йасриб Абукариб Ас‘ад — вторичная фигура, заменившая прежних действующих лиц местного мединского предания, память о которых была уже весьма смутной. Действительно, легенда о походе на Йасриб является мединской как по содержанию (рассказ о неудачном походе йеменцев, восхваление благородства и смелости йасрибцев), так и по месту своей фиксации. Ибн Исхак, как известно, основывал свои работы на мединской традиции, Хишам б. ал-Калби возводит свой рассказ к мединцу ‘Абд ар-Рахману б. Сулайману ал-Ансари, отдельные сведения часто вводятся словами: « ансары утверждают» [362] Напр., Табари, сер. I, с. 901. . Мединская же традиция до ислама знала о походах Абу Кариба, Некоего Тубба‘, но не упоминала Ас‘ада. Естественным следствием отождествления Ас‘ада с Тубба‘ Корана стала идентификация его с героями местного мединского предания с Тубба‘ и с Абу Карибом [б. Джабалой]. Это отождествление произошло, видимо, в Медине во второй половине VII в. в ходе комментаторской деятельности переселившихся туда йеменцев и коренных йасрибцев — знатоков местного предания. Мединская традиция возникла в результате стремления йеменцев всячески восхвалять своих предков, преувеличивать их завоевания, а также вследствие процесса развития кахтанидского предания, накапливавшего и объединявшего различный материал вокруг центральной фигуры, которой постепенно становился Ас‘ад ал-Камил.

Легенда о принятии при Ас‘аде единобожия (иудаизма) в Йемене подтверждается эпиграфическими и историко-культурными данными (монотеистические надписи, наличие в Йемене иудейских колоний, иудейские надписи в Южной Аравии и т.д., см. гл. II, 1). Рассказ о введении в Йемене иудаизма содержит ряд бытовых черт и реалий, которые указывают на его йеменское происхождение. Это — упоминание о храме в Ри’аме (Рийаме) и его разрушении. Храм Та’лаба в Рийаме действительно был одним из важнейших святилищ древнего Йемена [363] Wissmаnn. Zur Geschichte, с. 299, 303, 305-306, 373 (оракул Та’лаба в Рийаме). , и его разрушением вполне могло ознаменоваться принятие новой религии; храм этот не был широко известен за пределами Йемена, в отличие от Марибского храма Алмакаха, который служил для чужеземцев символом могущества языческого Йемена, но в эпоху Ас‘ада уже пришел в упадок. Упоминание именно Рийамского храма обнаруживает знание реальной действительности Йемена времени Ас‘ада. На знакомство с южноаравийской ритуальной практикой (оракулом) указывает сообщение о доносившихся из внутренних помещений звуках. Наконец, предание о священном огне, вырывавшемся из скалы пламени, тоже находит себе некоторое реальное подтверждение в широко распространенных в Йемене (и в частности в Архабе, где находится Рийам) остатков вулканической деятельности, например, застывших потоков лавы [364] Грязневич. К топографии, с. 63-67. . Более того, надписи из храма Та’лаба в Рийаме часто упоминают священный огонь (CIH 337, CIH 353 и др.).

Можно сделать вывод, что в основе легенды об иудаизации Йемена при Ас‘аде лежит йеменская традиция. Весьма вероятно, что еще до формирования кахтанидского предания об Ас‘аде эта традиция имела определенную литературную форму. Предание о Хиджазском походе в его нынешнем виде содержит некоторое количество мотивов (иногда совсем не связанных с сюжетом), которые характерны для традиционных иудейских легенд об обращении царя-притеснителя, обычно объединяемых в так называемый «цикл Даниила». Сходство обнаруживается уже в основном мотиве легенды: Ас‘ад — это царь, притеснявший иудеев, но прекративший борьбу с ними и уверовавший в их бога. Характерным для «цикла Даниила» является «испытание огнем» (Даниил, III), появляющееся и в рассказе о введении иудаизма в Йемене. Важным мотивом как в «Книге Даниила», так и во входящей в тот же цикл «Молитве Набонида» [365] Амусин. Тексты Кумрана, т. I, с. 326-335. является болезнь царя, помогающая ему познать бога. В предании об Ас‘аде говорится о том, как он заболел от воды из вырытого им колодца, как испытывал ужасные страдания из-за попавшей ему в глаза пиявки. В Мекке у Ас‘ада начались сильные боли в глазах, от которых он по совету мудрецов излечился, выразив свою покорность Аллаху, покрыв кисвой священную Ка‘бу. Приказание о поклонении Ка‘бе и ее украшении Ас‘ад получал в посланных от Аллаха снах, напоминающих те, которые характерны для «цикла Даниила».

Все это показывает, что носящая иудейский характер и йеменская по происхождению легенда имела первоначальное литературное оформление как одна из легенд об обращении царя-притеснителя. Первоначальный рассказ претерпел в ходе формирования предания об Ас‘аде значительные изменения, которые имели место в Медине. Именно там она зафиксирована (Ибн Исхак, ‘Абд ар-Рахман ал-Ансари, Абу Малик ал-Курази). На мединскую обработку указывает соединение легенды о царе-притеснителе с местной хиджазской легендой об обороне Йасриба, а главное — утверждение, что йеменцы получили иудаизм из Йасриба. Это утверждение крайне тенденциозно, так как, с одной стороны, нет никаких доказательств того, что Ас‘ад когда-либо был в Йасрибе, и, с другой — прочные позиции иудаизма и иудеев в Йемене еще при предшественниках Ас‘ада делают очень мало вероятным предположение, что йеменцы были обращены в новую религию северноаравийскими иудеями [366] J. Rусkmаns. Le christianisme, с. 427-428. .