Коллектив авторов История - Одесские катакомбы

Дроздов говорит, что на столе его стоял телефон — в катакомбах была налажена телефонная связь. Кто-то из партизан работал мастером на городской телефонной станции — он и устроил это.

Повсюду приметы лагеря: обрывки промасленных концов — здесь размещалась оружейная мастерская, остатки шрифта — здесь типография. Печатали листовки. Издавали газету «За счастье Родины».

Железные койки навалены одна на другую, видимо, подготовлены к вывозу — это госпиталь. Койки завезли сюда в свое время словаки. А втащили их в катакомбы через другой вход, который был в подвале одного из домов на этой улице, только гораздо просторнее.

Самое страшное остаться в катакомбах без света. Круглые сутки горели здесь керосиновые лампы или же фонари.

— Полуслепыми выходили наружу, — сказал Дроздов. — Как летучие мыши, привыкали к темноте.

Подняв факел, Дроздов осветил стены: из тьмы проступили знаки: стрелки, квадраты, круги, зигзаги. Надписи: «К штабу!», «К госпиталю!», «К воде!»…

Дроздов сказал, что опасность заблудиться, запутаться, затеряться навеки в этом каменном лабиринте подстерегала каждого. И что лишь Вова Ниццак знал отлично этот участок. Вся система опознавательных знаков — его работа.

— Что бы мы без этого хлопчика делали? А в первые дни особенно, — не раз повторял Дроздов. — Это был такой проводник под землей! Всего не расскажешь. Но вот один случай. Было это в последние месяцы оккупации. Полиция тогда обнаружила наши выходы и наново их замуровала. Все как есть, до единого! Отрезали нас от мира, можно сказать! Положение очень тяжелое. Продовольствие на исходе и, главное, нет воды. А в катакомбах — люди.

Когда мы спускались в катакомбы, вода была, сперва шли дожди, потом таял снег, и влага просачивалась сверху, а когда пригрело весеннее солнышко, все наверху высохло.

Виду, конечно, я не показывал, но беспокойство было большое.

Отрядили мы экспедицию на поиски выхода. Здоровые хлопцы пошли. Бродили около суток, вернулись ни с чем: нет выхода!

Взял я Вовку, отправились мы вдвоем. Как искали, рассказывать подробно не буду. Отошли от лагеря, заплутались. Бродим, бродим по лабиринту, ну как будто бы черт нас кружит: возвращаемся на прежнее место. Хоть плач! А Вовка держится! И все повторяет, что выход здесь! Должен быть где-то здесь. Как уже он ориентировался, не знаю. Откровенно скажу вам, я выбился из сил. А Вовка держится! Вовка меня ведет! И вывел!

Это даже не выход был — расщелина.

Как мы с Вовкой припали к ней! Не скажу, чтоб дышали воздухом. Глотали его, как воду…

Помню, ночь на дворе стояла тихая, теплая. Луна взошла, осветила пустырь, развалины, одинокое дерево над канавой! Невеселый такой пейзаж.

А Вовка и говорит:

— До чего же красиво на земле, дядя Степа!

Раньше так он меня не называл. Все, бывало, «товарищ командир».

Лежим мы с ним, как звери в берлоге, и нет у нас сил наружу выбраться. А тут налетел ветерок, потянуло степью, Вовка прижался ко мне головенкой и говорит:

— Какие ж мы раньше счастливые были, дядя Степа! Воздуху одного сколько было: хочешь — дыши, хочешь — не дыши…

*( Печатается с некоторыми сокращениями по тексту газеты «Красная звезда» от 4 декабря 1963 г. Автор статьи — чехословацкий журналист, ныне министр иностранных дел ЧССР ).

Писать об отважных требует история.

Тем более, если большинство из них погибло за правое дело.

Сейчас, спустя 20 лет, об этих отважных напомнил документ, случайно найденный летом этого года. Собственно говоря, это был список словаков, перешедших с оружием в руках на сторону партизан Объединенного отряда в Одессе, а после соединения с частями Советской Армии откомандированных в распоряжение чехословацкой миссии в Москве. Документ был датирован апрелем 1944 года и содержал имена 160 словацких солдат и офицеров.

Вскоре выяснилось, что этот список, сохранявшийся в бумагах генерала в отставке А. Н. Асмолова, который в свое время был начальником штаба партизанского движения при 3-м Украинском фронте и таким образом был связан с подпольем Одессы, оказался единственным реальным свидетельством пребывания словаков в Одессе.

Словацкая воинская часть, находившаяся в Одессе, являлась тылом 1-й запасной дивизии, которую фашисты с насмешкой называли «дивизия — быстро домой». Предательское фашистское правительство Словакии послало солдат этой дивизии на братоубийственную войну против Советского Союза. Словаки с самого начала не скрывали, что они не хотят воевать, оказывали помощь населению оккупированных районов, а там, где представлялась возможность, — на Кавказе, на Кубани и в Крыму, — они переходили на сторону Советской Армии. Стечение обстоятельств было таково, что 26 октября 1943 года, когда остатки дивизии «быстро домой» в количестве 2 тысяч солдат в районе Мелитополя перешли на сторону Советской Армии, тылы дивизии были переброшены из Кривого Рога в Одессу.

Скупые строки документов говорят о том, что словаки сразу же установили связь с антифашистским подпольем города, оказывали ему помощь продовольствием, машинами, отдавали в распоряжение партизан радиостанцию, выполняли роль связных. Их сотрудничество с партизанами было настолько явным, что фашистский комендант города отдал приказ об отправке словацкой части в Тирасполь. После переговоров со штабом «подземной республики» словаки в тот же день спустились в катакомбы. Фашисты объявили их вне закона. С этой минуты каждый словак был осужден на смерть. В условиях подполья словаки выполняли ответственные задания. Так как они были лучше вооружены, им доверялась охрана входов в катакомбы. Они участвовали в налетах на гарнизон СС в Кривой Балке, защищали дома на Картамышевской улице, в ночь накануне освобождения города преследовали отступающих фашистов.

Вот это — помимо нескольких незначительных эпизодов, помимо имени сержанта Кончетти — организатора перехода словаков в катакомбы, помимо списка оружия, которое они принесли с собой, — это было все, что мы о них знали.

История оказалась скупой не только на факты, она была последовательно анонимной. Это и понятно. Время, когда было хорошо известно, кто совершил ту или иную операцию, было военное. Назвать тогда имена бойцов означало, что их семьи в оккупированной Словакии будут подвергаться преследованиям. Ну, а позднее? Словаки-«одесситы» были зачислены в 3-ю бригаду Чехословацкого корпуса в СССР, сражались в Карпатских горах, их высаживали с десантом во вражеском тылу, и, конечно, большинство из них погибло. Небольшой эпизод великой войны был забыт.

И только найденный сейчас список давал возможность обнародовать боевые дела и имена людей, совершавших их, разыскать новые факты. Возникло сомнение: а помнят ли еще в Одессе словаков? Может быть, горсточка наших бойцов промелькнула в истории города, как легкая тень?