Коллектив авторов История - Одесские катакомбы

Но Одесса превзошла все ожидания. Люди, которых я разыскал, глубоко в сердцах своих сохранили память о солдатах, которые поддержали их в легендарной борьбе. Это были искренние, ничем не запятнанные воспоминания о днях героической борьбы. Эти люди помнят словацкие песни, сохранили письма, помнят имена: Ян, Мартин, Густав, Ондрей. Меня познакомили со старым каменотесом Павлом Горой из Кривой Балки — бывшим проводником словаков в подполье. Он показал мне места, где размещались словаки. С удивлением смотрел я на стены катакомб со словацкими надписями.

В другом месте я видел рисунки ныне покойного художника Бирюкова. Он увековечил память самых отважных борцов одесского подполья, в том числе и словаков. Одного из них звали Каич или Лаич. В тот день, когда словаков объявили вне закона, он должен был передать в центральную часть катакомб срочное сообщение. Фашисты схватили его, разоружили и вели под конвоем. Тогда он решился на отчаянный шаг. Бросился на землю и одновременно бросил в ноги конвоирам гранату, которую прятал под одеждой. Взрыв, стоны. Окровавленный, но оставшийся в живых солдат бросил вызов смерти. Ему удалось уйти от преследования и передать сообщение.

На другом рисунке был изображен смуглый сержант с усиками. Это был единственный словак, имя которого было известно. Но фамилия его — Кончетти — звучала странно и по-словацки и по-русски, скорее всего это была искаженная русская транскрипция. Еще осенью 1943 года Кончетти первым установил связь с подпольем города. Позднее он организовал «эскорт» для парашютиста командира подполья Авдеева-Черноморского. Тот прошел по городу в окружении патрульных солдат, вооруженных штыками. В действительности же солдаты-словаки его охраняли. В день массового перехода к партизанам Кончетти выстроил часть, торжественно зачитал текст партизанской присяги, которая заканчивалась словами: «Смерть немецким оккупантам!» — и спустился в катакомбы. Штаб партизанского подполья доверил ему, младшему командиру, командование отдельной словацкой частью, хотя в ее рядах были и офицеры. Кончетти был ранен в грудь в ночь накануне освобождения и позднее скончался.

После долгих поисков я отыскал на Картамышевской улице место, где 20 лет назад сражались словаки. Очень милые люди разыскали по соседству старушку, которая здесь в то время жила: «Как же мне не помнить ваших солдат! Ведь они обороняли наш дом до той минуты, пока мы не спустились в катакомбы. Ваши отступили лишь тогда, когда дом уже загорелся и во двор ворвались фашисты. Если бы не ваши, фашисты нас всех поубивали бы. Им стало известно, что в нашем доме имеется тайный вход в катакомбы».

Но самый большой сюрприз ожидал меня в областном комитете партии. Оказалось, что группа добровольцев, бывших офицеров, работает над историей Одессы в дни войны, тем самым они освещают и участие словаков в героической подпольной борьбе. Полковник запаса В. Ф. Егоров уже собрал и изучил обширный материал, записал воспоминания десятков людей и терпеливо, как мозаику, воссоздал картину борьбы словаков в одесском подполье и уточнил их роль в этой борьбе. Уже найден первый рапорт работниц джутовой фабрики подпольному штабу о том, что в город прибыли словаки. В рапорте подчеркивалось, что «словаки нам симпатизируют». Были найдены и другие документы, которые позволили установить, что в районе Кривой Балки сражались 88 словаков, а в центральных катакомбах — 68.

Другой документ отчасти удостоверял личность сержанта Кончетти: «Родился 3. X. 1919 года в Кунове, район Веница. Трижды был разжалован. Сагитировал 45 словаков». К сожалению, в Словакии нет города Веница — ни областного, ни районного.

В результате поездки в Одессу мною была написана серия очерков, которые месяц тому назад были опубликованы в чехословацкой газете «Правда». Скромность автора не позволяет мне подробно написать о том, какие отклики вызвали эти очерки. Мне писали родители и близкие тех, кто погиб, писали те, кто знал героев очерков, писали и совершенно незнакомые люди, которые слышали об Одессе. Трогательное письмо прислала мать сержанта Кончетти: «С волнением читала я о борьбе словаков в Одессе. Сердечная Вам благодарность. Право, я уверена, что речь идет о пашем сыне Мишо Кончитом. Все сходится. За то, что он перешел на сторону русских партизан, мне перестали платить пенсию, которую я получала как вдова. Я должна была вернуть все деньги. Кроме того, в армию забрали второго сына Яна Кончитого. Но и Ян бежал, фашистам удалось его схватить, и его бросили в концлагерь. Он вернулся в ужасном состоянии. Сейчас он председатель нашего местного национального комитета. Погибший Мишо с детских лет работал по дому. Потом он учился на кузнеца и уже мог работать подмастерьем, но я овдовела, у нас не было денег, и ему пришлось вернуться домой — работать в маленьком хозяйстве. В последний раз мы видели его в 1942 году. С детских лет он был бесстрашен. И я счастлива, что там, в Одессе, он был такой смелый. Мы знали, что он погиб. Но лишь теперь нам стали известны подробности, жаль, что так поздно. Прошу Вас, сообщите в Одессу, что его звали не Кончетти, а Михал Кончитый, что он из Кунова у Сеницы в Словакии».

Написали и некоторые непосредственные участники этих событий. Прежде всего, отыскался солдат, бросивший в ноги фашистскому патрулю гранату. Он живет в шахтерском городе Гандлова, до последнего времени исполнял обязанности председателя местного национального комитета. Зовут его Людовит Лаучик.

Йозеф Ганак из Чахтице узнал себя на портрете художника Бирюкова, который также был опубликован в газете. Это он, тот неизвестный шофер, который вез в катакомбы машину хлеба. У одного из входов в катакомбы его окружили фашисты, но он не растерялся, выжал газ, прорвал цепь фашистов, вооруженных автоматами, и на бешеной скорости добрался до другого входа, где и сгрузил хлеб.

Написал и шофер-коммунист Йозеф Филип из Глиника. «Я был очень взволнован, прочитав о нас в газете, о том, как мы с оружием в руках из фашистской армии перешли на сторону советских партизан», — так начиналось его письмо. В нем он сообщил нам, что в то время был пекарем, но гестапо арестовало его за связь с партизанами. Ему удалось бежать, и потом он пек хлеб для подпольщиков, а после освобождения Одессы был награжден. Он прислал список тех товарищей по оружию, которых помнил. В этом потрясающем документе часто встречаются слова: «погиб» и «пропал без вести».

Все написавшие сообщили также имена тех, кто, вероятно, остался в живых. Возможно, удастся разыскать и их. Их воспоминания позволят пролить свет еще на одну страницу героической эпопеи партизан одесских катакомб. В трудные годы Великой Отечественной войны кровь павших бойцов скрепила нашу братскую дружбу, которая переросла в нерушимую дружбу между народами Чехословакии и Советского Союза.