Николай Байбаков - От Сталина до Ельцина

Штабы нашей экономики той поры, наоборот, были способны к живому, самому непосредственному взаимодействию с «низами», чутко реагировали на предложения с мест — так, с тем расчётом, чтобы всё лучшее, что дали народная сметка и инициатива, не пропало и входило в практику немедленно и неукоснительно. Здесь система, конечно же, показала себя как самая что ни на есть командная — и слава богу, что так!

Помнится характерная черта такого взаимодействия, проявившаяся уже в первые месяцы войны. Трубные заводы тогда уже перешли на выпуск продукции прямого оборонного назначения. Возникла большая нехватка труб, необходимых для строительства нефтепромысловых объектов. Как быть? Вновь, но уже в обратном направлении, переналадить некоторые производственные мощности? На это нужно время, а строительство объекта не могло ждать. И тут сметливые бакинские нефтяники нашли выход из, казалось бы, тупикового положения. Они предложили, например, снарядить водолазные поиски возле острова Артём, обшарить дно — не на дне ли нужное? Предложение мы одобрили и обеспечили поиски всем необходимым. И в результате со дна Каспия было поднято много железного хлама, включая заброшенный трубопровод. Что в мирное время считалось негодным, теперь оказалось ценнейшим и спасительным. Поднятые со дна моря старые, заржавевшие трубы быстро отремонтировали и тут же с успехом пустили в дело.

Люди привыкли думать, что нет положений безвыходных, когда надо сделать «всё для фронта, всё для победы!». Росла волна рационализаторства и изобретательства.

А если говорить о трудовой дисциплине — она была жёсткой, как и требовала война. Беспрекословная, военная дисциплина. Любые задания на работе выполнялись как боевые. И мы, работники управления, полагались целиком на энтузиазм и железную дисциплину людей.

Требуется особо отметить, что это отнюдь не приводило к отрыву государственных заданий от реальной экономической основы. Ни в коем случае! Задания выверялись и просчитывались очень тщательно, прежде всего, исходя из задачи свести все узлы и связи к созданию единого оборонно-хозяйственного механизма страны.

Вот, например, почему в состав созданного при Наркомате нефтяной промышленности специального штаба, который поручили возглавить мне, уполномоченному Государственного Комитета Обороны (ГКО) по обеспечению фронта горючим, входили представители Наркомата обороны и Главнефтесбыта. Штаб собирался фактически каждый день и работал чётко и слаженно. Особое значение в штабе придавалось обмену оперативной информацией с мест — о возможностях и нуждах трудовых коллективов и особенно о потребностях фронтов, после чего принимались решения об обеспечении их горючим.

Из тех, кто никогда не боялся предложить штабу самые ответственные и крупные решения, мне больше всех запомнился Андрей Васильевич Хрулев — начальник Главного управления тыла Красной Армии. Ноша ответственности была на него взвалена небывалая и непомерная, и всё-таки он нёс её спокойно и мужественно. Являясь одновременно и уполномоченным ГКО, он отвечал за все виды снабжения фронтов, в том числе и топливное. Я очень рад, что в немыслимо тяжкую годину мне довелось работать с такими людьми, как он, — прямодушными и обязательными в каждом слове.

Могу твёрдо свидетельствовать, что даже в самые критические моменты войны наше государственное руководство не принимало поспешных, импульсивных решений, не теряло самообладания и способности видеть перспективу.

В июле 1941 года, когда военная обстановка была тяжелейшей, в Правительстве был рассмотрен вопрос о планировании оборонно-хозяйственных усилий страны.

Постановлением ГКО от 4 июля было поручено комиссии во главе с Председателем Госплана СССР Н.А. Вознесенским выработать военно-хозяйственный план использования ресурсов и развития предприятий, перебазируемых в восточные районы страны. А ещё раньше, всего лишь через неделю после начала войны, был принят «Мобилизационный план на III квартал 1941 года» — первый план военного времени. Он и положил начало новому планированию. В августе были приняты «Военно-хозяйственный план на IV квартал 1941 года» и план по Поволжью и восточным районам страны на 1942 год.

На протяжении всей войны ГКО наряду с годовыми планами развития хозяйства рассматривал и утверждал квартальные и даже месячные планы: война уплотнила время так, что месяц равнялся году, а день месяцу. В те планы были включены сотни конкретных задач, сотни фамилий лиц, непосредственно отвечающих за их выполнение. Таким образом, они не являлись ни фикцией, ни плодами благих пожеланий, а законом — неотвратимым и предельно жёстким, жизненно необходимым сражающейся стране. И они строго и беспрекословно исполнялись!

Так, нефтяники Баку, тогда главного нефтедобывающего района СССР, с честью выполнили все государственные задания 1941 года и дали в первый год войны фронту и Родине 23,5 миллиона тонн нефти — показатель небывалый за всю историю нефтяного Баку!

Какими бы тяжёлыми ни были наши поражения в начале войны, мы устояли перед силой, до того небывалой на земле, отбросили фашистов от сердца нашей Родины. Помню своё тогдашнее чувство после битвы под Москвой — с души была снята тяжесть какой-то безысходности: словно в тёмном коридоре где-то в конце сверкнул свет. В те дни некогда было даже вдуматься в себя, осмотреться и почувствовать все цвета жизни: все силы съедали заботы о деле, бесчисленные поездки и заседания. А тут — словно передышка, полегчало на душе, как у многих наших людей.

Но наступление немцев летом 1942 года вновь поставило нас на черту между жизнью и смертью. В июле гитлеровские армии вышли к Нижнему Дону. Начался как бы второй вариант «блицкрига», цель которого была всем ясна. Газета «Правда» в те дни писала: «... В предгорьях Кавказа идут невиданные по своим масштабам и ожесточённости бои. Над Советской родиной нависла серьёзнейшая опасность. Враг захватил важные районы нашей страны. Он хочет лишить нас хлеба, нефти. Он поставил перед собой задачу — отрезать от нашей страны советский юг».

Этот «новый» план Гитлера по существу был не нов. Нашему командованию было известно, что за несколько дней до начала войны с нами, Геринг, имевший неограниченные полномочия в области «максимального использования обнаруженных запасов и экономических мощностей» для Германии, утвердил документ с кодовым названием «Зелёная папка». В нём, в частности, отмечалось: «... необходимо принять все меры к немедленному использованию оккупированных областей в интересах Германии. Получать для Германии как можно больше продовольствия и нефти — такова экономическая цель кампании».