Давид Ортенберг - Сорок третий. Рассказ-хроника.

Очередной номер газеты заполнен материалами о разведке — передовицы, статьи, корреспонденции, очерки. Горькие уроки провала нашей стратегической разведки, крупных недостатков разведки оперативного и тактического характера нельзя забывать. Напомню о ныне хорошо известном провале в работе Главного разведывательного управления Наркомата обороны до войны, где его начальник генерал Ф. И. Голиков, подыгрывая Сталину, игнорировал все сигналы о готовящемся нападении гитлеровской Германии на Советский Союз. Известно, что ликвидация окруженной в Сталинграде группировки Паулюса в известной мере затянулась, потому что плохо сработала наша разведка — не была точно определена численность немецких войск в этом кольце, мы не знали точно системы мощных укреплений, созданных противником. Харьков же мы вынуждены были снова сдать врагу, потому что прозевали концентрацию немецких дивизий в этом направлении.

А впереди новые сражения. Поэтому одну за другой печатаем передовые: «Настойчиво повышать разведывательную грамотность», «Изучать противника, улучшать разведку», «За боевую выучку разведчиков»… По названиям передовых можно судить, как остро ставится вопрос. Конечно, было в них и много прописного. Хорошо известного. Но надо помнить, что приходит новое по-полнение и рядового, и командного состава. Даже среди испытанных в боях командиров есть такие, которым не грех напомнить древнюю пословицу: «Повторение — мать учения».

Главное в этих выступлениях — накопленный опыт. Примером может служить статья генерал-майора Б. Аршинцева «Глубокая войсковая разведка». Недавно в газете был опубликован очерк Бориса Галина «Чувство нового» об Аршинцеве, которого писатель обрисовал как талантливого, опытного, думающего военачальника. К голосу такого человека не прислушаться нельзя.

— Не так давно, — рассказывает генерал, — мне пришлось беседовать с командиром из штаба соединения. Я спросил его: «Знаете ли вы противника, действующего на вашем участке?» — «Знаю, конечно», — уверенно ответил он и назвал номера стоящих перед соединением немецких полков. Затем он развернул карту, на которой была изображена схема вражеской обороны, подробная, вплоть до отдельных пулеметных точек. «А что думает делать ваш противник, каковы его намерения?» — спросил Аршинцев. Полковник пожал плечами: «На этот вопрос трудно ответить, предполагать можно всякое».

В этой последней фразе и вся соль вопроса. Несмотря на неплохо поставленную разведку, здесь все же не имели ясного представления о противнике, не пытались выяснить, каковы его ближайшие намерения. Готовится ли он перейти в наступление или решил держать оборону? Никто из штабных работников, да и сам командир дивизии, не знали этого потому, что действия разведывательных подразделений носили однобокий характер.

А кончилось дело тем, что противник бросил в стык двух наших батальонов полк пехоты, о наличии которого вблизи передовых позиций до последней минуты не было сведений. Обороняющиеся подразделения попали в тяжелое положение. Дрались упорно, но немцы, пользуясь численным превосходством, все же потеснили их.

Далее генерал делится опытом организации глубокой разведки. Конечно, подчеркивает он, задача эта очень и очень трудная, но ее значение для решения и оборонительных, и наступательных задач исключительное.

Хочу обратить внимание читателя еще и на такую публикацию. Это статья майора Н. Попова «Некоторые особенности немецкой полевой обороны». Я уже писал, что утверждение в февральском приказе Сталина о шаблонности немецкой тактики ошибочно. Статья Попова возвращает меня к этой мысли:

«При штурме опорных пунктов противника на некоторых участках Западного фронта было замечено, что система немецкой обороны, по сравнению с прошлым, претерпела известные изменения. В частности, вместо дзотов немцы устраивают открытые пулеметные площадки, число которых во много раз превышает количество огневых средств на данном участке. Это позволяет противнику иметь для каждого пулемета несколько запасных позиций…»

В каждом номере газеты кроме статей, очерков, корреспонденции печатаются небольшие заметки в несколько десятков строк, как говорят газетчики — на подверстку. Каждая о каком-то эпизоде или факте фронтовой жизни. Я уже приводил их содержание. А вот новая заметка под заголовком «История одной снайперской винтовки». Тульские оружейники преподнесли генерал-лейтенанту П. А. Белову, воевавшему в их краях, подарок — снайперскую винтовку с оптическим прицелом. На слете снайперов генерал вручил эту винтовку бойцу Комарецкому. К 25-й годовщине Октября снайпер довел счет истребленных фашистов до 170 и с рапортом об этом был направлен в Тулу. После митинга к снайперу подошел старый мастер Воренков. Он пристально посмотрел на винтовку и сказал:

— Моя работа. Я трудился над винтовкой. Молодец, сынок…

Комарецкого наградили орденом Красного Знамени и отправили на учебу. Винтовку же передали сибиряку Гореликову. Он добился еще больших успехов, чем его предшественник, именно с помощью этой тульской винтовки. На днях ему было присвоено звание Героя Советского Союза…

Михаил Шолохов вручил мне первые главы романа «Они сражались за Родину». В нашей газете публиковались рассказы, повести, но роман? Это — впервые. Материал набрали, все утрясли с писателем, но, вижу, он мнется, что-то хочет сказать.

— Михаил Александрович, у вас что-то еще?

— Да, Поспелов просил меня дать и ему эти главы для «Правды».

Что я мог возразить? Конечно, мы больше любили, когда «Правда» перепечатывала наши материалы на второй день. Так было, например, с очерками Толстого, Симонова, Гроссмана, нашего спецкора Полякова, чьи очерки о тяжелой артиллерии «Правда» перепечатала в шести номерах спустя месяц после их опубликования в «Красной звезде». И это всегда было приятно.

Что это — журналистский эгоизм, самолюбие? Не думаю. Так было всегда — между газетами постоянно идет соревнование, каждая стремится первой сообщить важную новость, дать интересный материал. Подспудное соревнование у нас шло даже с Совинформбюро. Его начальник А. С. Щербаков строго следил, чтобы мы не обгоняли его сообщения, не «выскакивали вперед». Так как мы это нередко делали, нам немало попадало.

Читатель, как известно, судит о газете по ее публикациям. Что-то ему нравится, к чему-то он относится безразлично, чем-то недоволен. Но внутренняя жизнь редакции для него — закрытая книга. Поэтому, думаю, ему будет интересна история, которая произошла с публикацией Шолохова.

Итак, первые главы романа и в «Правде», и у нас. На второй день звоню редактору «Правды»:

— Петр Николаевич, будем завтра печатать Шолохова. Дадим первые четыре колонки.