Михаил Супотницкий - Очерки истории чумы. Книга II. Чума бактериологического периода [без иллюстраций]

Наконец есть данные, указывающие на то, что зараженность чумой в тот год не ограничивалась Трапезундом. 7 декабря 1917 г. в городскую больницу был доставлен турок Измаил-Такчи-Оглы, у которого обнаружены признаки бубонной чумы. 9 декабря он был перевезен в чумной лазарет Земского союза, где и умер 12 декабря. Как удалось выяснить, этот турок прибыл в Трапезунд накануне поступления в больницу и через несколько часов заболел. Принимая во внимание, что минимальная продолжительность инкубационного периода при чуме равняется одним суткам, Шукевич и Клинов пришли к заключению, что турок заразился не в Трапезунде, а в другом месте. Прибыл он из села близ местечка Ризэ, расположенного в 90 верстах к востоку от Трапезунда.

27 декабря 1917 г. в чумный лазарет Земского союза были доставлены солдат Кавказской автомобильной роты Туридин Александр и солдат Н-ского Туркестанского полка Остаценко Михаил. У обоих констатирована бубонная форма чумы. Из расспросов больных выяснилось, что оба они заболели в местечке Таккие , расположенном на полпути между Трапезундом и Эрзерумом.

В 1919 г. в Стамбуле возникла вспышка чумы, во время которой заболело 20 человек среди рабочих мельницы, а в 1920 г. заболело 13 солдат в казармах этого города. Кроме того, в период с 1923 г. по 1929 г. обнаруживались спорадические случаи заболевания чумой в Стамбуле, Анталье и их окрестностях. В 1920 г. чума вспыхнула вблизи Трапезунда и северо-восточной границы Турции — в Батуми.

Борьба с эпидемией чумы.Организация противочумных мер поручена выбранной комиссии, в которую вошли кроме президиума санитарного совета и представителей общественных организаций, Д.В. Сивре и И.И. Шукевич как лица «практически знакомые с чумою». Выборы Противочумной комиссии произошли при следующих обстоятельствах.

После получения первых сведений от доктора Иоффе, Шукевич сообщил о своих подозрениях крепостному врачу и председателю санитарного совета, доктору Е.Г. Владимирову. После того как у привитой свинки появились бубоны и в 393 госпитале у умершего солдата Ткаченко обнаружено увеличение бедреных желез, решено созвать экстренное совещание санитарного совета, старших врачей расположенных в Трапезунде госпиталей и других должностных лиц. На нем 13 ноября Шукевичем были изложены данные, позволяющие предполагать наличие чумы в Трапезунде. Из обмена мнений выяснилось важное обстоятельство, а именно: оказалось, что в некоторых госпиталях лежат больные с паховыми бубонами и с общими явлениями дающими основание предполагать чуму. Заслушав все сообщенные сведения, совещание постановило: впредь до окончания бактериологического исследования считать заболевших, о которых шла речь, в высшей степени подозрительными по чуме и по отношению к ним принять все необходимые меры предосторожности и прежде всего изолировать их.

Для руководства борьбой с эпидемией чумы в Трапезунд из России был направлен И.П. Широкогоров. По его настоянию в последних числах ноября приказом главнокомандующего Кавказской армией Трапезунд объявлен неблагополучным по чуме. С этого момента военные власти приступили к планомерной борьбе с эпидемией, поскольку это было осуществимо в тех условиях. Еще до приезда И.П. Широкогорова (20 ноября), больных и подозрительных по чуме (около 10 человек) сосредоточили в 5 верстах от Трапезунда, лазарете № 2 («Белая Вилла»).

Обычно принимаемые при эпидемии чумы меры в Трапезунде были абсолютно не осуществимы из-за распада русской армии, начинавшей явочным порядком осуществлять демобилизацию. Ничем не сдерживаемый поток утомленных войной вооруженных людей устремился с фронта, и не имелось никакой возможности его остановить, даже с целью предупреждения заноса чумы в Россию. Такие меры, как портовые карантины, вызывали при попытке их применения угрозы со стороны вооруженных солдат, и не могли быть осуществлены физически. Смертельному риску подвергались портовые врачи, прибывающие на суда для карантинного осмотра.

По этим причинам Широкогоров был вынужден телеграфировать начальнику Морских сил по поводу карантина в Батуми следующее: «Карантин в Батуми поставит командира порта и командиров судов в затруднительное положение, по понятным причинам текущего момента. Принимая во внимание благоприятное течение эпидемии, полагал бы меры против занесения в Россию ограничивать пока строгими санитарными мероприятиями вполне осуществимыми в отношении эшелонов, прибывающих в Батум».

Но провести в Батуми санитарные мероприятия, о которых говорилось в телеграмме, не удалось, хотя условия для обеззараживания солдат, прибывших из Трапезунда, были исключительно благоприятны. В 1917 г. в Батуми находился хорошо оборудованный карантин и стояли поезда-бани. Однако заставить солдат проделать эти операции удавалось изредка, в баню шли лишь за взятку в виде белья, а для дезинфекции не получалось соблазнить и этим путем.

По тем же причинам пришлось с первого же раза отказаться от осмотра солдат при посадке на пароход в Трапезунде и от медицинского наблюдения за ними во время пути до Батума, как намечалось по плану борьбы с эпидемией. Эти мероприятия не только встречали противодействие, но и ставили перед угрозой всевозможных репрессий врачей, начальников портов и других должностных лиц. Широкогорову с самого начала эпидемии было ясно, что проведение мер предосторожности против завоза чумы в Россию путем реализации принятых Международным кодексом мероприятий по борьбе с чумой невозможно.

На фоне упадка дисциплины, безудержного стремления домой и безнаказанности солдат за нарушение или отказ от выполнения элементарных требований в отношении противочумных мероприятий, стали распространяться жуткие слухи о том, что «чуму выдумали доктора».

При таких условиях лишь кое-что из намеченного Широкогоровым плана борьбы удалось осуществить, благодаря составу санитарной части крепости, представителей разных войсковых комитетов и совершенно исключительной преданности и настойчивости подчиненных ему работников Трапезундского отделения санитарно-дезинфекционного отряда Красного креста, взявшим на себя задачу бактериологического исследования.

Из общих мероприятий признано необходимым разредить воинское население Трапезунда путем выведения тех частей, пребывание которых не вызывалось потребностями обороны. С этой целью было созвано совещание, на которое были приглашены все командиры частей расположенных в Трапезунде и ближайшей к нему части фронта. Решено вывести эти части в ближайшие города и местности, расположенные по побережью между Трапезундом и Ризе. В другое время приказ был бы выполнен охотно, так как некоторые из этих мест по красоте природы, удобному расположению и другим качествам имеют много преимуществ перед Трапезундом, но по тогдашнему состоянию армии, это оказалось не выполнимым. Начались обсуждения приказа о выводе частей из Трапезунда в разных комитетах. Вследствие того, что большинство последних состояло из некомпетентных лиц, то разрешили этот вопрос своеобразно. Так, на одном из заседаний большинством голосов вопрос об угрожающей опасности был решен в положительном смысле, но все же постановлено было отправить в чумной лазарет делегатов, которые должны в этом лично убедиться. В результате на побережье согласилась перейти какая-то незначительная часть солдат, и та под разными предлогами оставалась в Трапезунде до того момента, когда пребывание в нем потеряло интерес.