Михаил Супотницкий - Очерки истории чумы. Книга II. Чума бактериологического периода [без иллюстраций]

Не удалось также провести в исполнение решение о направлении уходящих с фронта солдат, минуя Трапезунд, через порты, лежащие к востоку и западу от него, Платану и Сюрменэ. Меру эту Широкогоров считал наиболее целесообразной для предупреждения контакта с чумным очагом, тем более что обе гавани во время свежей погоды считались более удобными для посадки.

Что касается санитарных мероприятий, то в тех частях, где солдатам грозила непосредственная опасность заражения вследствие появления среди них больных чумой, удалось проводить их с большим или меньшим успехом. Меры сводились к следующему: в первую очередь производилась дезинфекция помещений, где находился заболевший, дезинфекция вещей и заделка щелей. Эту меру старались проводить с профилактической целью и там, где заболеваний не было. Затем подвергались изоляции и наблюдению в течение 5 дней все лица, бывшие в соприкосновении с больными; кроме того, они проходили через баню и дезинфекцию. Сделана попытка замены старой мундирной одежды на новую, но она не увенчалась успехом, так как были случаи, что солдаты, сдав старую одежду и получив новую, требовали обратной выдачи сданных ими вещей. В случаях неисполнения требований они самочинно забирали их и, что нередко бывало, тут же продавали. Таким образом, результаты могли получиться обратные. Проведение всех указанных мероприятий было поручено санитарно-дезинфекционному отряду Красного Креста.

Каждую дезинфекцию приходилось начинать с устройства маленького митинга. Правда, категорического отказа от принятия каких-либо мер, не было, но зато постоянно выходило так, что одну часть мер солдаты одобряли, другую же они категорически отвергали. Например, соглашались, чтобы полы и прочее было вымыто мыльно-карболовым раствором или насекомоядом и в то же время отказывались сдавать свои вещи в дезинфекционную камеру. Такие инциденты происходили сплошь и рядом.

Вопрос о крысоистребления, естественно, составлял предмет забот Широкогорова, но до самого конца эпидемии его не удалось наладить, несмотря на то, что весьма энергичные действия в этом отношении проявил местный исполнительный комитет Совета солдатских и рабочих депутатов, имевший в своем составе много интеллигентных работников.

Из всех рекомендуемых способов истребления крыс, по условиям обстановки был применен наиболее действенный механический способ истребления при помощи крысоловок, которые оказалось возможным заготовить в большом количестве.

Организованы были и крысоловные отряды с платой 25 копеек за доставленную убитую крысу. В борьбе с крысами больше всего обращено было внимание на заделку крысиных ходов в помещениях, так как без такого мероприятия любые способы крысоистребления не дают надежных результатов.

Для наблюдения за появлением чумы среди гражданского населения город был разделен на участки и участковым врачам вменено в обязанность следить за заболеваниями на своих участках, а жителям объявлено, что похороны умерших будут позволены только после выдачи свидетельства. Военные власти исходили из того предположения, что при таких условиях заболевания чумой среди жителей не ускользнут от внимания участковых врачей. Однако случаев чумы среди гражданского населения в самом Трапезунде не было обнаружено.

В распоряжении отряда имелся запас «лимфы Хавкина». Вследствие благоприятного течения эпидемии к массовым прививкам не пришлось прибегать, были только отдельные случаи прививок. Вакцина давала иногда сильную реакцию; привитые жаловались на болезненность в ближайших к месту введения лимфатических узлах, высокую лихорадку до 40 °C, сильную головную боль. Эти явления длились до 20–24 час.

То, что произошло в Трапезунде, можно назвать чудом. Для проникновения чумы в Россию существовали идеальные условия. Чума не была распознана своевременно, никакие карантины не могли стать преградой для десятков тысяч вооруженных и деморализованных людей. Наступила зима — время года, наиболее благоприятное для распространения легочной чумы. К этому добавлялись скученность и отсутствие медицинского контроля в пути следования. Однако чумной катастрофы в России не произошло, что только подчеркивает, сколь уникальными и сложными должны быть те условия, при которых возможны такие эпидемии. Их отсутствие, вот, пожалуй, то единственное, в чем Господь пощадил Россию в 1917 г.

Изучение закономерностей развития эпидемии легочной чумы в большом городе сегодня чрезвычайно важно в связи с возросшей угрозой биотеррористических актов. Не менее важным для сегодняшнего дня представляется и обобщение опыта борьбы с легочной чумой в условиях слабости власти, отсутствия денежных средств и распада системы здравоохранения. Описываемые в данном очерке эпидемии вспыхнули в смутный период нашей истории, и по его окончании были забыты, как, впрочем, и многие другие трагедии тех лет.

Чумное кольцо вокруг России.В начале 1918 г. серьезные опасения у правительства, возглавляемого В.И. Лениным, вызывала возможность заноса чумы вместе с войсками из Трапезунда (см. очерк XXXII). С началом эвакуации русских войск из Турции в октябре 1917 г. стали поступать сообщения о появлении чумы в Сочи, затем в Тифлисе. Но при проверке они оказались ложными. В начале 1918 г. появились сообщения о чумных заболеваниях в киргизских степях. Чума дала о себе знать в 12 урочищах, расположенных на расстоянии 20–30 верст друг от друга вдоль побережья Каспийского моря (между Астраханью и Гурьевом). Всего во всех урочищах заболело 87, умерло 82 человека. Из заболевших 1/5 часть страдала бубонной чумой, 4/5 — легочной. Было заражено 45 семейств. Эвакуировано по подозрению на чуму 470 семейств. Одновременно наблюдалась чумная эпизоотия среди мышей.

С 18 июня по 8 июля 1918 г. в Камыш-Самарской степи, в 90 верстах от Новой Казани, в трех семьях заболело чумой и умерло 8 человек. В Кур-Куле в 40 верстах от Тиновки в сентябре обнаружена легочная чума. В одной семье из 17 человек осталось в живых только трое детей. Но чума побывала еще в пяти семьях, сколько тогда действительно от нее умерло людей, осталось не установленным. По свидетельствам местных врачей, эпидемии предшествовала эпизоотия на сусликах, бактериологически не проверенная.

Потом, в связи с развернувшимися боевыми действиями, сведения о чуме перестали поступать. Но в начале 1919 г. в комиссариат здравоохранения валом повали телеграммы, сообщавшие о чуме то в одном, то в другом месте. Большой переполох наделала телеграмма из Симбирска, в которой сообщалось о «констатировании в Астрахани людей, подозрительных по легочной чуме» и «с очень небольшой заразительностью». Даже было получено требование начальника санитарной части Южного фронта о высылке противочумной сыворотки, резиновых халатов, кожаных шаровар, курток, шапок, очков и респираторов «ввиду появления в Астрахани легочной и бубонной чумы». К счастью, сведения об «астраханской чуме» оказались неправильными. В действительности это были случаи «испанского гриппа».