Михаил Супотницкий - Очерки истории чумы. Книга II. Чума бактериологического периода [без иллюстраций]

СИК, в присутствии профессора Высоковича, одобрила эти меры, и в течение 22–25 сентября все балаганы, под наблюдением одесской пожарной команды, были сожжены. Привозная площадь была тщательно продезинфицирована путем обильной поливки карболовой кислотой и 20 % известковым молоком и перемощена. Торговцам отведены были другие места, где ими были устроены временные шалаши. Наряду с дезинфекцией, специально-направленной на очаги чумы, продолжалась и обычная чистка всех дворов, отхожих мест, выгребных ям, сорных ящиков и пр. К середине октября дезинфекция 16 зараженных кварталов была закончена; к этому времени в них было продезинфицировано отрядами дезинфекционной команды 5795 помещений.

Как только дезинфекция чумных очагов была закончена, Шувалов направил деятельность санитарных отрядов на оздоровление кварталов, прилегающих к упомянутым очагам, а затем последовательно на радикальную очистку и тех предместий Молдаванки, которые были не вполне удовлетворительными в санитарно-гигиеническом отношении. Особенное внимание при этом по-прежнему было обращено на подвальные этажи, сараи, погреба и чердачные помещения. Всего с сентября 1902 г. по 1 февраля 1903 г. продезинфицировано 785 домов.

Меры изоляции больных в больнице. Для помещения чумных больных в городской больнице был отведен изоляционный барак , который оградили забором (барак № 1). Для сомнительных по чуме лиц отведен другой обсервационный барак с отдельным двором (№ 3, для выздоравливающих), и такой же барак отведен в районе больничной усадьбы. Особые обсервационные отделения для немедленного изолирования внушающих подозрение по чуме больных до точного выяснения их болезни и определения того, подлежат ли они переводу в изоляционный барак городской больницы, были организованы при еврейской больнице и военном госпитале.

В начале июля спешно закончена достройка летнего барака на Нефтяной гавани, однако он не использовался по соображениям экономии.

Эвакуация жителей из зараженных домов. Вопрос об эвакуации жителей из зараженных квартир и домов обратил на себя особое внимание графа Шувалова. Исследуя все случаи бывших заболеваний, граф имел возможность проследить, что эвакуация, становившаяся, по мере возрастания случаев подозрительных заболеваний, делом все более затруднительным, проводилась не всегда последовательно и систематично.

Признано было весьма желательным поголовное выселение жильцов из тех домов, в которых оказывались больные чумой, так как только при этом условии можно было сохранить уверенность в полезных результатах дезинфекции дома. На практике всякий случай приходилось индивидуализировать и, если дом был очень велик, и прибегать к поголовному выселению его обитателей не представлялось безусловной необходимости, то ограничивались лишь частичной эвакуацией его жителей.

Для эвакуированных лиц, по распоряжению графа Шувалова, главным санитарным попечителем Дмитриевым было снято 6 домов на Слободке-Ром ановке, причем один из них предназначался для лиц более состоятельных классов.

Прежде чем эвакуированные помещались в обсервационный дом, они мылись в бане, а их белье и платье, взамен которых выдавались казенные, отсылались в городскую прачечную, где подвергались дезинфекции и мойке. Лица, помещенные в эвакуационных домах, содержались на больничном положении; для врачебного наблюдения за ними были назначены: врач, фельдшер и фельдшерица. По распоряжению графа Шувалова, в эвакуационные дома доставлялись книги, журналы и газеты для чтения.

По окончании срока врачебного надзора все эвакуированные вновь осматривались врачом, производившим тщательное измерение температуры, причем при освобождении их соблюдался следующий порядок: прежде всего освобождали хозяев квартир, чтобы дать им возможность привести таковые в порядок, разобраться в своих вещах и получить денежное вознаграждение в возмещение убытков, причиненных им принятыми санитарными мерами. За 24 часа до освобождения эвакуированных в соответствующее санитарное попечительство посылался эвакуационный лист, что чрезвычайно облегчало работу членов попечительства, на обязанности которых лежало устройство эвакуированных, подыскание квартир, определение убытков и прочее. Ведомость об убытках составлялась председателем попечительства совместно с владельцем имущества, а затем она представлялась на утверждение градоначальнику через главного санитарного попечителя.

В некоторых случаях, когда, например, дом был велик и диагноз чумного заболевания не был еще окончательно установлен, жильцов н к тировали в том же доме, где находился подозрительный больной, н устанавливали для них такой же режим, как для эвакуированных.

Пищевое довольствие изолированным производилось за счет СИ К, причем околотковый врач каждый вечер обходил все квартиры и, записывая требования жильцов, составлял ведомость припасов. На другой день подрядчик доставлял к изолированному дому припасы, сдавал их врачу, который и распределял их, согласно составленной накануне ведомости. Эвакуация жителей и пребывание их в эвакуационных домах не вызывали ни разу ни с чьей стороны противодействия, а, напротив, все охотно соглашались подчиниться принятым по отношению к ним мерам, сознавая всю их важность.

Детальная разработка вопроса об эвакуации и опасения возможности появления больных чумой среди эвакуированных побудили графа Шувалова распорядиться о размещении последних в домиках небольшого размера, количество которых вследствие этого было увеличено.

Продолжительность эвакуационного режима для семейств, выселенных из квартир больных, согласно заключению, данному профессорами Высоковичем и Заболотным, определена в 6 дней, соответственно инкубационному периоду, продолжительность которого, на основании научных данных тех лет, определяется сроком в 5–6 дней. Однако граф Шувалов признал необходимым увеличить продолжительность эвакуационного режима до 10 дней по следующим соображениям. 6 октября был освобожден из-под врачебного надзора из эвакуационного дома Капцан Герш, 14 лет, хлебопек. При выпуске он был осмотрен врачом при эвакуационном доме наравне с другими, бывшими с ним в одном доме, и никакого подозрения при осмотре не внушал. Переехав со своими родными на другую квартиру, по Александровской улице № 19, 10 октября ночью Герш почувствовал себя нездоровым, причем температура у него повысилась до 40 °C и появилась боль в горле. Приглашенные врачи, объясняя недомогание инфлюэнцей, замедлили с отправлением его в больницу, но в эту же ночь больной умер и лишь вскрытием констатировано, что смерть последовала от чумы. Созванное Шуваловым по этому случаю особое совещание постановило: