Михаил Супотницкий - Очерки истории чумы. Книга I. Чума добактериологического периода [без иллюстраций]

Пульсации Курдо-Ираиского и Сирийско-Месопотамского природных очагов в 1863–1877 гг.Первым заявил о себе Курдо-Иранский очаг. С наступлением лета 1863 г. до русского Генерального консула в Тебризе (Персия) дош ли слухи, что вблизи русско-персидской границы, в княжестве Маку (север Иранского Курдистана), появилась заразительная болезнь с карбункулами, но без смертельного исхода. Консул настоял на том, чтобы в княжество была направлена особая комиссия, состоящая из персидских и русских врачей.

IV В Маку врачи посетили всех выявленных больных (7 человек) и наш ли у них «красные чирьи (furunculi )» — «нисколько не заразительные», поэтому было решено считать, что «болезнь непохожа на чуму». Но вне зависимости от мнения отдельных людей, пульсация очагов чумы «излома» уже началась.

Сирийско-Месопотамский очаг «проснулся» через 4 года (1867). Локальная эпидемия чумы вспыхнула в Месопотамии между кочевыми арабами на берегах Евфрата. На следующий год такая же эпидемия развилась в окрестностях Неджефа среди кочевых арабов, но с 1869 г. по 1874 г. в этом регионе замечались лишь спорадически случаи чумы.

В июле 1871 г. пульсация западной части Курдо-Иранского очага чумы стала уже более отчетливой. Из донесения в Медицинский совет доктора Касторского (от 21 июля) следовало, что в городе Банна, близ Саккиза и Сулдуза, а также в трех деревнях близ Соуджбулака, появилась болезнь, выражающаяся опухолью шеи, лихорадкой и бубонами, но заразительность ее не слишком выражена.

В телеграмме от 13 ноября им сообщено о появлении чумы в Серабе, где умерло 10–15 человек и выздоровело 3. А вот что сообщил Мирза Абдул-Али.

Выдержка из донесения в Медицинский совет доктора Мирзы Абдул-Али, от 31 июля 1871 г.

«По словам жителей, у умерших людей сыпь и опухоли исчезали, оставляя синие и фиолетовые пятна. Из расспросов о троих выздоровевших прежде, двух стариках 60 лет и мальчика шести лет, оказалось, что у всех них были опухоли желез и тифозное состояние с поносом и желчною рвотою. Характер болезни у заболевших различен, но многие умирают. Некоторые представляют симптомы тифа и имеют сверх того рвоту и желчный понос и опухоли под мышкой или в паху. Некоторые выздоравливают. Некоторые имели те же симптомы без рвоты и поноса, и большая часть таких лиц умирали. Некоторые имели те же симптомы и боль внизу живота, такие тоже погибали. Болезнь, появившись в одном доме, уносит всех членов семьи, и только в редких случаях ускользают 2–3 из всего дома.

Во всех деревнях, где болезнь появляется, она делает большой успех в самом начале. Несколько времени спустя, на 3—10 день, она ослабевает, так что жители успокаиваются, думая, что эпидемия совсем кончилась; но она начинается снова. По словам курдов, болезнь началась в деревнях, окружающих Саккиз и во многих деревнях Микри».

Чтобы увидеть больных, Абдул-Али просил проводников провести его в зараженные деревни, но получал отказ. Ему сказали, что если он пойдет туда, а затем решит вернуться, то не будет пропущен.

Доктор Шлиммер , отправившись в Банна и Саккиз, по дороге нашел жителей, сильно напуганных слухами о чуме. Он с трудом доехал до Банна 4 сентября, где встретил доктора Кастальди, прибывшего из Багдада 10 дней тому назад. Вместе с ним Штиммер исследовал собы тия, происходившие с июня месяца в деревнях Каниниас и Карова (на границе Курдистана и Иранского Азербайджана). Вот что он сообщил.

«Чума началась в Микри в деревне Арбануз, в конце осени 1870 г. На нее не было обращено внимание, потому что она кончилась в ту же зиму; но весной 1871 г. она явилась снова и истребила весь Арбануз, причем из 40 семейств спаслись только 5 человек. В Саккизе чума была в двух деревнях: Каниниас и Карова. В первой деревне она прекратилась сама собой, а во второй — бегством жителей в окружающие горы.

Каниниас — маленькая деревня на 1,5 часа езды от Саккиза, отделенного от нее цепью холмов, состоит из 7–8 домов, построенных в здоровой долине, проветриваемой с трех сторон. По словам жителей, болезнь началась чрез 4 или 5 дней после смерти Меликэ, одной молодой женщины, пришедшей из Арбануза в Каниниас, заболевшей в день прибытия бубоном в паху и карбункулом на передней нижней части бедра и умершей на 3 день.

После ее смерти, чрез 4–5 дней, заболела, а на 3 день умерла Пирузэ, жена Сеида-Касима, у которого в доме остановилась Меликэ. У Пирузэ было три карбункула на груди, на животе и на затылке. После Пирузэ, Сеид-Касим тоже заболел, но остался жив и в левом паху у него оба врача нашли не вскрывшийся бубон. Сын Пирузэ также заболел бубоном и на 3 день умер. В той же деревне у умершей Джемайс был бубон и карбункул;

У Газэ, другой женщины, выздоравливающей после 6-дневной болезни, во время которой она была без сознание и в бреду, нашли бубон на шее, бывший в 1,5 пальца ширины, длинный и большой, а в настоящее время уменьшившийся в периоде нагноения. Азиз, 40 лет, имел во время эпидемии бубон в паху, который быстро вскрылся, и больной выздоровел. Этим больным закончилась эпидемия, продолжавшаяся 20 дней. Всего в Каниниасе было 8 случаев в течение месяца и 4 — со смертоносным исходом.

Деревня Карова в расстояние 2-х часов езды к северо-востоку от Саккиза. Здесь болезнь обнаружилась почти в то же время, что и в Каниниасе, т. е. 3–4 дня спустя после смерти Меликэ. Жители уже 20 дней как оставили деревню и живут на близлежащих холмах под шалашами из ветвей.

Факт занесения чумы объясняется тем, что для деревень (Каниниас, Карова и Алтун), существует одно общее кладбище, и Меликэ имела в Карове родственника, Сеида-Валайета, который с другими родными ходил на могилу Меликэ, чтобы воздать ей последний почет. После похорон Сеид-Валайет унес с собой одежду покойной и через 4–5 дней вслед затем обнаружилось почти одновременно пять случаев заболевания чумою в семье Шест-вара, жившего в одном доме с Сеидом-Валайетом. Все пятеро умерли на 2–3 день с признаками, ясно описанными окружающими: сначала лихорадка и рвота, на другой день бубон и карбункул, оглушение, бред. Отец семейства, Сеид-Шест-вар, спасся, благодаря своему отсутствию во время эпидемии. В том же доме, обитаемом Сеид-Валайетом и Шест-варом, вскоре заболело 5 человек, и все умерли. В деревне, состоящей из 100 жителей, было всего 35 заболеваний и 27 умерших и 8 выздоровевших. Жители прекратили эпидемию, рассеявшись по горам.

История эпидемии в Карове имеет большое значение. Труп Меликэ был омыт и положен с погребальными обрядами на кладбище в деревне Каниниасе. Никто из жителей Карова до него не дотрагивался, однако ж, болезнь вдруг обнаружилась в доме Сеида-Валайета, куда была взята одежда покойницы и где затем умерло 10 человек. Смертность в Карове была сильнее, чем в двух других курдистанских деревнях, потому, может быть, что Карова лежит в лощине, дома низенькие с дверями, едва пропускающими крупную скотину, вентиляция крайне недостаточна. Как и в Банна, рассеяние жителей быстро прекратило эпидемию. Сеид-Валайет подозревал, что платье, оставшиеся после Меликэ, было украдено мужем ее в Алибулахе, деревушке Микрийского бекства, в которой, как и во многих ее окружающих деревнях, была чума. В Каниниасе, кроме того, сказали, что Меликэ пришла из Туркменкенда, другой деревни Микрийского бекства.