Константин Вержбицкий - Развитие системы принципата при императоре Тиберии (14–37 гг. н. э.)

Процессы об оскорблении величия при Тиберии были, по мнению Ч. Э. Смита, немногочисленны, имели дело с реальными заговорами и полностью соответствовали нормам римских законов. Приводимые Тацитом фактические данные полностью разрушают им же созданную картину широкомасштабного правительственного террора. [162] Ibidem. P. 162–163, 179–181.

Анализируя предшествующие попытки критики работ Тацита, К. У. Менделл отмечает, что такие исследователи, как Г. Р. Зиверс, Л. Фрейтаг, А. Старр и, в особенности, Ф. Б. Марш, внесли существенные коррективы в созданную в произведениях Тацита картину правления императоров из династии Юлиев-Клавдиев (прежде всего Тиберия). [163] Mendell Cl. W. Tacitus. P. 219–220. Однако ими была допущена одна ошибка: в пылу полемики критики обвинили римского историка в преднамеренном искажении исторических фактов, что, по мнению К. У. Менделла, не соответствует действительности. Впрочем, это не означает, что события римской истории I в. н. э. представлены в трудах Тацита в адекватном освещении. [164] Ibidem.

Тацит не искажает фактов напрямую, но зато он особым образом интерпретирует события в свете своих убеждений и своего драматического метода. При этом достоинства Тацита как художника оборачиваются К. У. Менделлем против него самого, ведь чем больше писательский талант того или иного историка, тем легче ему навязать читателю собственную точку зрения. [165] Ibidem. P. 221.

Реконструируя политические убеждения Корнелия Тацита, К. У. Менделл приписывает ему, во-первых, преклонение перед старой республикой и её героями, Цицероном, Брутом, Кассием, Катоном. [166] Ibidem. P. 64–66. Во-вторых, заметное влияние на историка оказали, с одной стороны, поверхностно воспринятая Тацитом стоическая философия, игравшая в императорском Риме роль идеологического знамени противников принципата, и его личный опыт жизни при Домициане, с другой. [167] Ibidem. P. 66–69. И, наконец, в-третьих, К. У. Менделл по существу вообще отказывает ему в звании политического теоретика, объясняя его неприязнь к империи и принцепсам личными мотивами: падением в эпоху принципата роли сенаторского сословия, к которому принадлежал Тацит, и ограничениями, наложенными режимом на литературное творчество. [168] Ibidem. P. 70.

Немецкая историческая наука, в которой в XIX столетии зародилось критическое отношение к Тациту как к историографу принципата Тиберия, и в XX веке не осталась в стороне от переосмысления традиционной схемы правления преемника Августа. Крупным событием в изучении второго принципата стал выход в свет монографии Э. Корнеманна "Тиберий", [169] Kornemann E. Tiberius. Stuttgart, 1960. в которой немецкий учёный в полном объёме изложил свой вариант реабилитации этого императора, в общих чертах намеченный в его более ранней работе о Тиберии. [170] Kornemann E. Das Principat des Tiberius und der "Genius Senatus". Munchen, 1947.

Тиберий Э. Корнеманна — истый римский аристократ, приверженец республиканских традиций, лишенный каких бы то ни было личных монархических амбиций. В начале правления он стремился поднять свои отношения с сенатом до уровня равноправного партнёрства, отказавшись с этой целью от некоторых одиозно-монархических атрибутов принципата. Однако он пришёл слишком поздно: его политический курс, в перспективе нацеленный на республиканскую реставрацию, потерпел неудачу, так как сенат и римское общество в целом были уже не способны эффективно сотрудничать с императорской властью. Поистине роковую роль в судьбе преемника Августа сыграли близкие к нему люди. Его невестка, супруга Германика Агриппина Старшая, способствовала падению престижа принцепса в римских верхах и росту оппозиционных настроений, а командир преторианцев Луций Элий Сеян, ближайший помощник и друг императора, создал тот репрессивный аппарат, опираясь на который преемники Тиберия могли деспотически управлять римским государством. [171] Kornemann E. Tiberius. S. 109f, 146, 223ff, 246.

Тезис Э. Корнеманна о республиканизме Тиберия, высказывавшийся, впрочем, в исторической литературе и ранее, получил поддержку в научных кругах. [172] Seager R. Tiberius. London, 1972. P. 30, 56, 177, 249. Так, в частности, по мнению Б. Левик, преемник Августа был типичным представителем своего класса, римской аристократии, политические взгляды и сословные предрассудки которой он полностью разделял. После смерти своего предшественника Тиберий оказался в двойственном положении монарха-аристократа и был вынужден постоянно наступать на горло собственной песне. В начале своего правления он попытался сочетать принципат с приоритетом сената, но попытка основать реальное сенатское правление потерпела неудачу из-за враждебности нобилитета. Крах его политической линии, враждебность общества и натянутые отношения с другими членами императорской семьи побудили Тиберия покинуть Рим и обосноваться на острове Капри, где он оставался до смерти, всё больше и больше замыкаясь в себе. [173] Levick B. Tiberius the politician. P. 222–225.

Тацит, Светоний и Дион, заключает Б. Левик, представили Тиберия человеком, который не может не вызывать отвращения у их читателей. Между тем, главной чертой его политики было стремление сохранить status quo, сложившийся при Августе. [174] Ibidem. P. 225. К подобной оценке Тиберия склоняется и Д. С. Шоттер, подчёркивающий свойственный ему пиетет перед Августом и желание поддерживать традиции предыдущего принципата. [175] Shotter D. C. A. Tiberius and the spirit of Augustus // G&R. Vol. XIII, 1966. P. 25.

Резкая критика в адрес Тацита довольно быстро вызвала ответную реакцию в научном мире: у Г. Р. Зиверса нашлись не только последователи, но и противники, взявшие на себя защиту Корнелия Тацита от несправедливых, на их взгляд, упрёков в тенденциозности и враждебности всем прогрессивным новшествам, которые принесла с собой империя. [176] Модестов В. И. Тацит и его сочинения. СПб., 1864. С. II–III; Модестов В. И. Лекции по истории римской литературы. СПб., 1888. С. 716–718; Boissier G. Tacite. 2e ed. Paris, 1904. P. 113–114. В трудах русского учёного В. И. Модестова и французского историка античности Г. Буассье впервые получил признание тот бесспорный научный факт, что резкая критика уродливых сторон императорского режима соединяется у Тацита с признанием исторической закономерности и неизбежности перехода к принципату.

"Тацит не был другом принципата, — писал В. И. Модестов, — но, с другой стороны, он знал, что восстановление прежней республики невозможно, и что в данных обстоятельствах принципат неизбежен". Не будучи сторонником империи, Тацит, в то же время, не был на стороне тех непреклонных приверженцев республики, которые предпочитали смерть с гордо поднятой головой неизбежному подчинению тиранической власти. [177] Модестов В. И. Лекции по истории римской литературы. СПб., 1888. С. 716–717.