Себастьян Хаффнер - Под маской англичанина

Однако документы первой половины 19 века "выдали" нацистам их происхождение. В апреле 1933 года по этой причине Эрика Ландри потеряла своё место библиотекаря в высшей школе политики, что не смог предотвратить даже депутат рейхстага от Немецкой Демократической партии Теодор Хойсс, одновременно бывший её последним главой и начальником высшей школы, хотя он пытался сделать это по мере сил. Сопротивление, впрочем, пришло слишком поздно: Хойсс тоже голосовал 23 марта 1933 года за закон о предоставлении чрезвычайных полномочий Гитлеру.

Причин для эмиграции в последующие годы не стало меньше. Когда Эрика весной 1938 года забеременела, решение покинуть страну стало невозможно более затягивать. Однако для Себастьяна Хаффнера существовала не только эта причина для эмиграции. Можно было видеть, слышать и чуять, к чему приближались Германия и мир. Простой и доступной для каждого возможностью было прочитать "Майн Кампф" Гитлера, что Хаффнер сделал в 1933 году. Требовалось лишь поверить человеку, что он написал в качестве политического аутсайдера во времена Веймарской республики. И разве военные планы Гитлера не соответствовали слишком хорошо неслыханному вооружению последних лет?

В 1938 году Гитлер правил уже более пяти лет. "Майн Кампф" было программой правительства. Кроме НСДАП с лета 1933 года не существовало более других партий. Потребовалось лишь полгода, чтобы из остатков Веймарской республики создать государство во главе с фюрером, после того, как Гинденбург, какие бы причины за этим не стояли, сделал Гитлера рейхсканцлером. Гитлер был канцлером как раз четыре недели, когда в Берлине "за восемь дней до выборов неуклюжее происшествие с пожаром в рейхстаге" (Виктор Клемперер) привело к важнейшему удару Гитлера с целью изоляции оппозиции. Вызывающе быстро Гитлер ввёл чрезвычайное положение, которое старый рейхспрезидент без сомнений подписал. Одним росчерком пера большая часть конституции перестала действовать, и основные права граждан были ограничены. Ещё в ночь пожара были произведены поразительно хорошо подготовленные аресты по давно подготовленным спискам.

Сам по себе факт, что эти аресты были произведены в огромных масштабах, когда здание рейхстага ещё дымилось, на что нацисты столь быстро отреагировали, что казались заранее к этому подготовленными, заставляет сомневаться во всё ещё и ныне господствующей исторической теории об одиночном преступлении Маринуса Ван дер Люббе. Пожар рейхстага был "решающим событием, которое до сего дня реально не раскрыто", писал Хаффнер примерно через пятьдесят лет после своего бегства из Германии в своем произведении "От Бисмарка до Гитлера", названном ретроспективным взглядом, по вопросу, как Гитлер после легальной передачи ему власти смог в течение нескольких месяцев зачистить политическое поле. Начиная с этого момента, у Гитлера были развязаны руки для реализации правительственной программы. Это означало войну.

Хаффнер не хотел сражаться за Гитлера в этой войне, которая теперь придвигалась всё ближе — "в том числе не желал соучаствовать и пером". Однако то, что в случае войны его попытка внеполитического промежуточного существования пришла бы к концу, было очевидно. Надежду на сопротивление со стороны военных, возможно полную иллюзий, пришлось оставить самое позднее после интриги Бломберга-Фритча в феврале 1938 года.

Ещё было возможно, если даже и не совсем просто, выехать из Германии. Большей проблемой было — куда. Вследствие постоянно увеличивавшегося потока беженцев — ещё раз усилившегося аншлюсом Австрии к гитлеровской Германии в марте 1938 года — стало ещё труднее вообще найти страну, их принимающую. Франция не рассматривалась не только из-за мало ободряющего опыта Хаффнера в 1934 году. Исход войны в 1918 году — удар кинжалом в спину! Ноябрьское предательство! — в течение двадцати лет было в центре каждой националистической пропаганды. Реванш был само собой разумеющимся, и война против Франции казалось лишь вопросом времени — затем даже возможно также против Англии, хотя всё же двадцать-тридцать миль пролива Ла-Манш между британскими островами и европейским континентом могли весьма успокоить того, кто искал защиты от сильно вооружённой страны с жаждущим реванша диктатором. Как оказалось, пролива в качестве своего рода крепостного рва оказалось именно достаточно.

То, что в Англии сначала можно было бы объясняться лишь более-менее косноязычно, было по отношению к этому ожидаемому преимуществу второстепенным. Кроме того, братья и сёстры Эрики уже были в Англии; так что имелась очевидная причина для подачи заявления о посещении. Кроме того, по меньшей мере знали, где найти прибежище на первое время. Намного более трудным вопросом однако было, достаточно ли этого также для въездной визы для Эрики, поскольку много стран отгородилось от потока беженцев из Германии. Это угрожало срывом выезда Эрики. Однажды её прошение уже было отклонено. Хаффнер уговорил свою жену всё же ещё раз попробовать обратиться в английское посольство, накраситься и взять с собой сына… На этот раз всё получилось.

Инициированная президентом США Рузвельтом международная конференция по вопросу беженцев в Эвиане летом 1938 года также не улучшила ситуацию желающих выехать немецких евреев — скорее наоборот. Сам Рузвельт объявил, что для США останется действующей ранее установленная годовая квота в 27370 беженцев из Германии и Австрии. Швейцария — которая возражала в начальной стадии против того, чтобы конференция проводилась в месте нахождения Лиги Наций в Женеве, то есть на территории Швейцарии, поскольку не хотела утрачивать торговые отношения с Германией — предложила себя по крайней мере в качестве транзитной страны. В конце концов, не хотели "оевреиваться". Представитель Австралии заявил, что до сих пор они не имели "никаких расовых проблем" и так и должно оставаться. Делегат от Франции выразил сожаление, что примерно 200 000 уже принятых беженцев исчерпали возможности его страны. Представитель Англии завершил удручающую картину, заявив, что его страна не является местом для переселения. Легко представить себе, как немецкая пропагандистская машина простейшим образом исказила причину и следствие — ведь кто же вызвал проблему беженцев политическими преследованиями и расистскими законами? — в результате постыдного, а для многих преследуемых убийственного результата конференции в Эвиане.

Сам Хаффнер едва ли мог бы представить основание для прошения об убежище в Англии. Он ведь не был преследуемым, и как раз то обстоятельство, что он по доброй воле эмигрировал, не будучи в действительности преследуемым, создало ему позже большие трудности. Тот, кто преследовался по "расовым" или политическим основаниям и каким-то образом пробился в Англию, мог рассчитывать на получение вида на жительство. Эрика Хирш также относительно без проблем получила вид на жительство, после того, как она пересекла Ла-Манш. Никогда она не рассматривалась как нежелательная или даже опасная иностранка. Правда, летом 1940 года её с детьми, как всех немцев, интернировали на острове Мэн, отдельно от мужа. Всё же никто не был в опасности снова быть высланным из страны.