Себастьян Хаффнер - Под маской англичанина

Аргументов, свидетельств и указаний на истинность "Истории одного немца" имеется в избытке. И всё же сомнения относительно момента возникновения "Истории одного немца" не рассыпались под грузом свидетельств об аутентичности воспоминаний Хаффнера, гораздо более с самого начала они пострадали от своей собственной слабости и неосновательности. Немногое, что вообще могло рассматриваться в качестве аргументов, было опровергнуто в течение нескольких дней, и в особенности дрезденский историк искусства Пауль, который много месяцев занимался печатанием своих поразительно наивных текстов, а он мог бы в течение нескольких часов при помощи нескольких словарей и телефонного аппарата проверить свои собственные утверждения и тем самым избежал бы ненужного и болезненного инцидента.

После того, как он начал наступление в газетной статье, Пауль хотел бы, чтобы он "ничего не писал". Однако почему, следовало бы спросить, он издал эту примечательную критику? Тем не менее было интервью с ним, которое 10 августа 2001 года передавалось Немецким радио Берлина, ставшее началом этих дебатов. В этом интервью, которое было проведено по инициативе Михаэля Грота, тогдашнего корреспондента радиостанции в Саксонии и знакомого Пауля, Пауль собрал свои преимущественно сомнительные замечания: невозможно, чтобы Хаффнер уже в 1939 году мог использовать слова "окончательная победа" и "виртуальный[17]", равно как и выражение " business as usual ". Лингвисты и историки быстро опровергли эти и другие пункты.

Пауль в течение нескольких месяцев пытался убедить какую-либо редакцию в Германии в обоснованности своих размышлений, однако долгое время никто не хотел напечатать его критику, содержавшуюся в нескольких страницах. В августе 2001 года он в конце концов дал интервью на радио. Однако оно должно было быть транслировано лишь после опубликования его текста в берлинской " Tagesspiegel ". Пауль явно полагал, что его текст появится там в конце той недели. И он отметил для " Sächsischen Zeitung ", что его критика — сокращённая на несколько уже опровергнутых обвинений — будет спустя несколько дней напечатана как вклад в дебаты. Согласно Паулю, " Tagesspiegel " отказалась печатать его вклад, после того как его интервью на Немецком радио стало началом столь бурной реакции в прессе.

В посланном в несколько газет и в конце концов напечатанном лишь в " Sächsischen Zeitung " тексте Пауль заявляет про "изобилие объективных невероятностей и нелепостей, которые при последовательном чтении снова и снова ставят вопрос об истории возникновения этого текста". Постоянно встречаются такие выражения Пауля, как: "… что же ведь не соответствует", "так не могло происходить в марте 1933 года" или "так не могло быть". Эскалаторов на станциях берлинской подземки, которые упомянул Хаффнер в "Истории одного немца", тогда ещё не было. В действительности они существовали с 1 июля 1927 года, что можно узнать в берлинском музее техники. Чтобы получить эту информацию, ему потребовался бы примерно час.

Становится абсурдным, когда Пауль критикует то, что в тексте Хаффнера отсутствуют "конкретные указания на места или персоны". "Невозможно узнать, возле какой казармы СС, в которой день и ночь били в барабаны, жил его отец" (Пауль: "Тут задаёшься вопросом: разве эсэсовцы вовсе не спали по ночам?"), равно как то, что Хаффнер не делится сведениями о том, для какой газеты он писал "или кто были те "поэты внутренней духовной жизни, которых он лично знал" и которые скоро узнали, что такое для них нацистское господство. Большинство всплывающих имён это либо клички, либо они звучат скорее искусственно придуманными". Разве Паулю не ясно, что книга Хаффнера, появись она в Англии, немедленно нашла бы дорогу в центральное учреждение гестапо? Что он бы подвёл под нож друзей, семью и коллег? Быть может, Пауль никогда не задумывался о том, почему Хаффнер в Англии выбрал для себя псевдоним? "Себастьян Хаффнер", сколь бы удачно не казалось выбранным это имя, не является таким, какое обыкновенно представляют для имени человека искусства. Разве тот факт, что все имена анонимны, не говорит ещё более в пользу того, что Хаффнер в 1939 году должен был защитить своих друзей и знакомых в Германии?

Собственно говоря, эти дебаты вокруг Себастьяна Хаффнера уже закончились, прежде чем они начались по-настоящему. Уже во время Первой мировой войны Черчилль использовал формулировку " business as usual ", а Людендорф — слова "окончательная победа". Как раз на эту тему вышла уже упоминавшаяся статья берлинского историка Хеннинга Кёлера в газете " Frankfurter Allgemeinen Zeitung ", появившаяся 16 августа 2001 года — относительно сомнений профессора Пауля. Выводы Пауля частично основывались ещё на том, что оговорки издателя относительно Хаффнера слабо аргументированы. Кёлер в своей статье отвергает отныне всяческие попытки на этот счёт.

Статья Кёлера начинается словами: "То, что ожидалось уже долгое время, теперь сбылось: сомнения в аутентичности посмертно опубликованной рукописи Хаффнера "История одного немца" были высказаны. Они многословны, но в них мало аргументации". В действительности же все утверждения Пауля, с точки зрения аргументации стоявшие на слабых ногах, были впечатляющими и изложены с избытком аргументов.

В то время, как Пауль объяснял поражённой публике, какие слова Хаффнер не мог знать в 1939 году, Кёлер поучал, какие мысли не могли бы быть в 1939 году у Хаффнера: "В 1939 году он [Себастьян Хаффнер] наверняка знал немного о политической конъюнктуре зимы 1918–1919 гг., ведь переворот [sic!] 1918 года был давно забыт, а литературы об этом практически не было. То, что он пишет здесь [в "Истории одного немца", примечание издательства] о революции, соответствует не его уровню знаний в 1939 году, а его агрессивной позиции из периода внепарламентской оппозиции, которая в 1969 году была изложена в книге "Преданная революция". Видно, что профессор Кёлер похоже весьма хорошо разбирается в истории развития мыслей Себастьяна Хаффнера.

Ещё более сомнительной и сконструированной представляется "аргументация" Кёлера в связи с высказываниями Хаффнера в "Истории одного немца" на тему пожара рейхстага. Кёлер: "Эмигрант, который спустя шесть лет пишет об этом в Лондоне, должен был быть без обиняков уверен в виновности нацистов. Хаффнер, напротив, в своём посмертно опубликованном сочинении представляет совершенно иную точку зрения и утверждает: «Самое интересное в деле о пожаре в рейхстаге возможно было то, что в вину коммунистов верили почти повсеместно. Даже сомневающиеся не находили это всё-таки совершенно невозможным»". Разве Хаффнер в этой цитате, которую здесь представляет Кёлер, хотя бы одним слогом дал понять, что он сам разделяет предположение, что коммунисты подожгли рейхстаг? Никоим образом.