Олекса Гайворонский - Повелители двух материков. Том. 2: Крымские ханы первой половины XVII столетия и борьба за самостоятельность и единовластие

Смерть султана, как это случалось уже не впервые, напомнила о давнем неписаном уговоре Стамбула с Бахчисараем. «Вы должны знать, — докладывал королю польский посол из Стамбула, — что нынешний султан Ибрагим — последний из Османской фамилии, и что весь род Османов уже сходит на нет. Вся империя ляжет на татар, на крымских Гераев, которые заранее возгордились надеждой на такое господство и не слушаются турков». [468]

Питал ли какие-то надежды в связи с этим сам Бахадыр Герай — неизвестно, хотя именно на него и намекал королевский дипломат. Однако Бахадыр был вовсе не единственным в ханском роду, кто мог грезить о распространении своей власти на три материка османских владений.

На Родосе до сих страдал в своей затянувшейся ссылке Шахин Герай. Надежды на то, что падишах возведет его на ханский трон, уже дважды обернулись глубоким разочарованием, а теперь, со смертью Мурада, и вовсе угасли. Не полагаясь более на Стамбул, Шахин Герай начал действовать сам: он возобновил связи со своими сторонниками в Крыму и стал искать способы вернуться на родину. Бахадыр Герай с тревогой доложил об этом в османскую столицу — и везирь, догадываясь, что амбиции Шахина Герая вряд ли ограничиваются одним лишь крымским престолом, постановил немедленно избавиться от закоренелого бунтовщика. Тут как раз подоспел и подходящий повод.

Неурядицы и потрясения последних лет вызвали волну грозных пророчеств не только в Крыму, но и в Турции. Так, по Стамбулу разнеслось предсказание некоего звездочета о том, что Османскую империю ждут великие бедствия от «человека, носящего птичье имя». Этим и воспользовался Кара-Мустафа-паша со своими единомышленниками. Ведь зловещее «птичье имя», означающее «Сокол», носит не кто иной, как Шахин Герай! — убеждали они падишаха. — Это он станет виновником надвигающихся несчастий! Неудивительно, что легковерный султан без раздумий утвердил решение везиря.

Зная хитрость и предусмотрительность Шахина, везирь предпринял все меры, дабы не спугнуть осторожного Сокола. И когда новоназначенный египетский наместник Наккаш-Мустафа-паша по пути к месту службы завернул на Родос и пригласил Шахина Герая на загородный пир, тот, не заподозрив подвоха, стал готовиться к встрече. Но весть о секретном задании, полученном пашой от везиря, неведомым путем просочилась наружу и стала известна одному из местных дервишей, живших молитвой и подаяниями.

Стремясь предотвратить смертоубийство, дервиш поспешил к дому Шахина Герая и постучал в ворота. Он сказал вышедшим слугам, что хочет немедленно передать их господину очень важное сообщение. Но Шахин Герай отказался от встречи с ним, решив, что нищий дервиш лишь ищет повода попросить у калги милостыни. Не желая утруждать себя напрасной болтовней, Шахин Герай отсыпал горсть монет и приказал передать их незваному гостю, чтобы тот ступал с миром. Так и не добившись встречи, дервиш ушел. Шахина Герая еще могла бы спасти оставленная дервишем записка с предупреждением о смертельной опасности — но гордый калга пренебрег и ею: он слишком торопился на пиршество, спеша разведать последние столичные новости.

Эта оплошность стоила Шахину жизни: едва явившись к паше, он был схвачен и задушен шнуром — в точности так, как это сталось ранее с его заклятым врагом Кан-Темиром. [469]

Османско-крымское выступление на Азак — Каймакам в отсутствие хана укрепляет Бахчисарайский дворец — Осада Азака летом 1641 г. — Возвращение крымских и османских войск с Дона Смерть Бахадыра Герая — Смена эпох к истории Крыма

Вместе с Мурадом IV ушли в прошлое и его смелые планы покорить всю Персию. Довольствуясь тем, что Багдад осталсяза Османской империей, а с шахом заключено перемирие, главный везирь Кара-Мустафа-паша решился взяться за Азак. Крепость уже четыре года пребывала в чужих руках, крымцы ничем не могли помочь тут, и османам было давно пора самим выдвигаться на защиту собственного владения. Весной 1641 года везирь направил к Азаку немалые силы: султанские галеры доставили сюда 20 тысяч янычар, 20 тысяч сипахиев, молдавско-валашские отряды, а также множество военных инженеров и несметное число войсковой обслуги (полный список участников похода превысил 200 тысяч человек! [470]). Кара-Мустафа намеревался было лично отправиться на Дон, но когда все уже было готово к выходу, заболел султан, а в Стамбуле случился большой пожар, в котором везирь обжег себе руки и бороду. Сочтя это дурным предзнаменованием, Кара-Мустафа решил остаться при хвором падишахе, а во главе похода поставил силистрийского наместника Дели-Хусейн-пашу. [471]

Теперь, когда для освобождения крепости, наконец, прибыли османы со своей артиллерией, ни Бахадыр Герай, ни его беи уже не могли возражать против похода. Они тоже поднялись в путь, ведя за собой 60 тысяч человек. [472]Так к началу июля на Дону собралось огромное османско-крымское воинство, которому предстояло сломить сопротивление 6–7 тысяч казаков, засевших за неприступными азакскими стенами. [473]

Отправляясь на войну, Бахадыр Герай поручил правление страной Исляму Гераю, а для присмотра за столицей на время своего отсутствия учредил, по османскому примеру, должность каймакама или столичного наместника. Этот пост получил Сулейман-паша, который, проводив хана в поход, принялся за дело: он укрепил Бахчисарайский дворец, окружив его невысокими стенами и поставив на входах две каменные башни с воротами. [474]Ханский дворец не превратился в крепость, но все же стал гораздо лучше защищен, чем прежде. Главная башня была украшена талисманом: над ее въездной аркой вмуровали резную плиту с двумя сцепившимися в схватке драконами. (В Турции этот охранительный символ издавна изображали при входах в крепости и дворцы для защиты от нашествий врагов и прочих бедствий, а городские ворота Багдада, украшенные подобным же изображением, так и назывались: «Врата талисмана»). [475]

Разумеется, охрана страны была вверена не только «каменным стражам» Ханского дворца. Еще в прошлом году, вняв предостережениям, калга починил обветшавшую крепость на Перекопском перешейке. [476]Теперь можно было надеяться, что пока хан стоит под Азаком, Крым пребудет в безопасности как от возобновившихся наскоков запорожцев, [477]так и от вылазок донцов, чьи лазутчики в поисках «языков» пробирались почти до самого Ор-Капы. [478]

Крымцы и османы подступили к Азаку. Крепость возвышалась над массой окружившего ее войска добротными стенами, построенными еще при генуэзцах. Затворившиеся внутри донцы располагали огромным запасом доставленного из Московии оружия и пороха, целым стадом скота для пропитания и колодцами со свежей водой. Осада столь хорошо укрепленной и богато снабженной твердыни обещала быть непростой.