Бэзил Лиддел Гарт - По другую сторону холма

Рассказ Гудериана, излагавшего события с фронтовой перспективы, пролил больше света на эту паузу; из него следует, что сомнения одолевали не только Гитлера. «После удивительного успеха 16 мая я и представить не мог, что мое начальство продолжает придерживаться старого мышления и что готово удовольствоваться установлением плацдарма через Маас в ожидании, пока подтянется пехота. Я хотел на практике продемонстрировать идею, изложенную мною Гитлеру в марте, — то есть без всякого перерыва дойти до пролива. Казалось невероятным, чтобы Гитлер, одобривший дерзкий план Манштейна и не высказывавший никаких возражений против моего глубокого прорыва, потерял самообладание и остановил наступление. Но, предположив это, я допустил элементарную ошибку. Подтверждение появилось на следующее же утро.

Семнадцатого мая из штаба танковой группы пришло сообщение, что наступление следует остановить и что я лично должен встретить генерала фон Клейста на аэродроме в 7 часов утра. Он прибыл минута в минуту и тут же принялся упрекать меня в неповиновении приказам верховного командования». Гудериан доказывал, что он следовал духу плана и что остановка подставит под угрозу успех всей операции, но безуспешно. «Я потребовал своей отставки. Генерала фон Клейста немного смутило мое заявление, но затем он кивнул и сказал, чтобы я передал командование непосредственному начальнику».

Но потом из штаба группы армий пришел приказ Гудериану оставаться в своем штабе и ожидать прибытия генерала Листа, командующего 12-й армией, которая шла позади танковой группы. Когда Лист прибыл, Гудериан доложил ему о случившемся. «От имени генерала фон Рундштедта он отменил мою отставку и объяснил, что приказ о прекращении наступления поступил сверху, так что остальным приходилось обеспечивать его выполнение. Но он согласился с моими аргументами в пользу продолжения наступления и от имени группы армий разрешил выполнять широкомасштабную разведывательную операцию».

Неопределенное словосочетание «широкомасштабная разведывательная операция» могло подразумевать что угодно, и Гудериан воспользовался этим, чтобы в течение двух суток сохранять импульс наступления, пока 12-я армия не начала формировать прикрытие фланга со стороны Эны, и ему позволили продолжить гонку к побережью.

На предыдущем этапе немцы достигли такого преимущества, что остановка на Уазе не имела особого влияния на успех операции. Вместе с тем она выявила значительно различие в восприятии скорости между старой и новой школами. Разрыв между ними, пожалуй, был больше, чем между немецкой и французской школами.

В конце войны Гамелен в своих воспоминаниях писал о том стратегическом преимуществе, которое немцы получили после переправы через Маас: «Это был замечательный маневр. Но возможно ли было предсказать его заранее с абсолютной вероятностью? Я так не считаю — не более чем Наполеон мог предвидеть маневр в битве при Йене или Мольтке — в битве под Седаном (1870). Это совершенный образец того, как можно воспользоваться обстоятельствами. Он показал преимущество, которое получают войска и командиры, научившиеся действовать быстро — с помощью танков, авиации, радиосвязи. Возможно, впервые в истории битва была выиграна до того, как задействовали основные силы».

Как вспоминал генерал Жорж, главнокомандующий фронта, предполагалось, что организованное сопротивление в бельгийском Люксембурге задержит подход немцев к Маасу «по меньшей мере на четыре дня». Начальник французского генерального штаба генерал Думенк сказал: «Приписывая противнику свой образ мыслей, мы вообразили, будто он не попытается переправиться через Маас, пока не подтянет достаточно артиллерии: пяти-шести дней, утверждали мы, будет достаточно, чтобы укрепить наши позиции».

Поразительно, насколько точно расчеты французов совпадают с расчетами верховного командования «с другой стороны холма». Очевидно (особенно сейчас, при более позднем размышлении), что у французского военного руководства было более чем достаточно оснований, чтобы ожидать от немцев вполне определенных действий в наступлении. Но они исключили из своих расчетов личностный фактор, а именно Гудериана. Его теория глубокого проникновения посредством действующих независимо танковых сил, его уверенность в практичности своей теории, его настойчивость в выполнении задуманного разрушили все расчеты французского верховного командования. Нет никаких сомнений в том, что Гудериан и его танкисты повели за собой всю немецкую армию, благодаря чему им удалось одержать самую стремительную победу в современной истории.

Эти события как нельзя ярче продемонстрировали всю важность скорости. Французские контрмеры выполнялись слишком медленно, чтобы соответствовать постоянно меняющейся ситуации, а ситуация менялась стремительно из-за того, что авангард немцев действовал гораздо быстрее, чем предполагало немецкое верховное командование.

Напряженность и беспокойство среди верховного командования вполне объяснимы, тем более что оно находилось далеко от линии фронта. Быстрота, с какой французы прекратили сопротивлении на Маасе, отсутствие серьезных контрмер с их стороны — все это было слишком хорошо, чтобы оказаться правдой. Последующие события вскоре развеяли опасения, но не устранили полностью. Шок от механизированного «блицкрига» парализовал французскую армию, которая ни морально, ни материально не была готова к подобному. Пребывая в состоянии ступора, французы не сумели воспользоваться некоторым ослаблением давления, последовавшим после первого вмешательства Гитлера.

После переправы через Маас и поворота на запад немцы почти не встречали сопротивления. Танки спокойно катили по буквально открытому коридору за спиной правого крыла союзников в Бельгии. Не было никакой «Битвы за выступ», столь живописно описанной в официальных сообщениях того времени. Осуществлялся просто марш-бросок. Несколько фланговых контрударов оказались слабыми и не причинили вреда. Первый имел место у Стона, к югу от Седана, где 3-я бронетанковая дивизия французов слегка потрепала немцев, прежде чем на нее напали с фланга и заставили отступить. Второй, около Лаона, нанесла недавно сформированная 4-я бронетанковая дивизия под командованием генерала де Голля. В отношении последнего Клейст заметил: «Он вовсе не подверг нас такой опасности, как об этом писали позже. Гудериан справился с ним без моей помощи, а сам я услышал об этом лишь на следующий день». Что касается двух других французских бронетанковых дивизий, то у 1-й дивизии закончилось топливо, и ее окружили в беспомощном состоянии, а 2-ю дивизию верховное командование разделило на части и отправило охранять мосты.