Олекса Гайворонский - Повелители двух материков. Том. 1: Крымские ханы XV— XVI столетий и борьба за наследство Великой Орды

C. M. Kortepeter, Ottoman Imperialism During the Reformation: Europe and The Caucasus, New York 1972, p. 65, 70–72.

C. M. Kortepeter, Ottoman Imperialism During the Reformation, p. 73.

В источниках встречается и другая версия пленения Гази Герая: кызылбаши схватили его во время боя, окружив плотным кольцом и отрезав все пути к отступлению (C. M. Kortepeter, Ottoman Imperialism During the Reformation, p. 73; Халим Гирай султан, Розовый куст ханов или История Крыма. Симферополь 2004, с. 43).

C. M. Kortepeter, Ottoman Imperialism During the Reformation, p. 89.

Халим Гирай султан, Розовый куст ханов, с. 44.

Гази Герай мог мастерски сыграть роль дервиша, поскольку был досконально знаком с суфийской средой и культурной традицией. Об этом свидетельствуют многие его литературные произведения, изобилующие характерной суфийской символикой и следующие канонам традиционной суфийской поэзии. Известно также, что наставником юного Гази Герая был один из наиболее выдающихся суфийских мудрецов Крыма — шейх Ибрагим-эфенди (Татар-Шейх), которого Девлет I Герай специально пригласил для воспитания сына. Вместе с тем, в список крымских ханов, которые непосредственно член-ствовали в суфийских братствах (Ислям II Герай, Мехмед IV Герай и другие) Гази II Герай не входит (A. Soysal, Kirimda Yetisen Buyukler Kirimi Ibrahim Efendi, «Emel», s. 23, 1964, s. 5–7; Н. Абдульваап, Суфизм в Крыму, «Qasevet», № 31, 2005, с. 16).

История освобождения Гази Герая изложена здесь в варианте, приведенном в сочинении «Гульбун-и ханан» (Халим Гирай султан, Розовый куст ханов, с. 44). Существует также и другая версия, где освобождение излагается следующим образом: решив усыпить бдительность шаха, Гази Герай сделал вид, что согласен принять его условия. Тогда Хамза-Мирза выпустил пленника из тюрьмы, взял его с собой в Тебриз — и уже отгула Гази Герай в образе дервиша бежал в Эрзурум (C. M. Kortepeter, Ottoman Imperialism During the Reformation, p. 89).

Подтверждением этой второй версии могло бы служить упоминание о том, что одна из жен Гази Герая приходилась шаху сестрой (C. M. Kortepeter, Ottoman Imperialism During the Reformation, p. 227) — стало быть, Гази Герай принял предложение шаха и породнился с ним, как тот и предлагал? Имена четырех жен хана известны: это Фатма-Султан, «Кармешай», Михри-Султан («Мехривафа») и Зейнаб (А. М. Некрасов, Женщины ханского дома Гиреев, в кн.: Древнейшие государства Восточной Европы, Москва 2000, с. 219), но упоминаний об иранском происхождении которой-либо из них мне пока не встречалось. В этом свете весьма примечательно бытовавшее в Крыму предание о том, что большой мавзолей над могилой Мехмеда II Герая на Азизе Малик-Аштера в Эски-Юрте был построен на средства погребенной в нем дочери персидского шаха, бывшей замужем за одним из крымских ханов (П. С. Паллас, Наблюдения, сделанные во время путешествия по южным наместничествам Русского государства в 1793–1794 годах, Москва 1999, л. III). Вероятность того, что мавзолей был построен в правление Гази II Герая, может оказаться достаточно высокой — ибо восстановление справедливости, попранной убийством Мехмеда II, было важной частью политического курса Гази II. Следует, впрочем, заметить, что в семействе Гераев встречается и другая «дочь персидского шаха»: жена Шахина Герая, калги при Мехмеде III Герае в 1624–1628 гг. (оба приходились Мехмеду II Гераю внуками; см. также: О. Гайворонский, Ханское кладбище в Бахчисарайском дворце, Симферополь 2006, с. 8).

Вариант Халима Герая принят в этой книге за основной, поскольку он подтвержден словами султана Мурада III, который в письме к крымским беям особо отмечал, что Гази Герай не поддался на посулы иранцев, хотя и имел такую возможность (A. Bennigsen, Ch. Lemercier-Quelquejay, La Moscovie, I'Empire Ottoman et la crise successorale de 1577–1588 dans le Khanat de Crimee, «Cahiers du monde russe et sovie'tique», vol. XIV, nr. 4, 1973, p. 485).

C. M. Kortepeter, Ottoman Imperialism During the Reformation, p. 90.

В. Д. Смирнов, Крымское ханство под верховенством Отоманской Порты до начала ХVIII века, Москва 2005, с. 331;

Халим Гирай султан. Розовый куст ханов, с. 51.

C. M. Kortepeter, Ottoman Imperialism During the Reformation, p. 90.

Янболу — нынешний г. Ямбол в Болгарии. Наряду с Визе и несколькими небольшими городками на европейском берегу Босфора, Янболу служил местностью, где султаны выделяли чифтлики (поместья) обитающим в Турции членам рода Гераев. Это значение Янболу сохранял на протяжении всей последующей истории существования Крымского ханства.

Статейный список московского посланника в Крым Ивана Судакова в 1587–1588 году, изд. Ф. Ф. Дашков, «Известия Таврической ученой архивной комиссии», № 14. 1891, с. 69.

A. Bennigsen, Ch.Lemercier-Quelquejay, La Moscovie, l'Empire Ottoman et la crise successorale de 1577–1588, p. 471.

A. Bennigsen, Ch.Lemercier-Quelquejay, La Moscovie, l'Empire Ottoman et la crise successorale de 1577–1588, p. 485–487.

Статейный список московского посланника в Крым Ивана Судакова, с. 78.

Статейный список московского посланника в Крым Ивана Судакова, с. 75.

Статейный список московского посланника в Крым Ивана Судакова, с. 77.

Статейный список московского посланника в Крым Ивана Судакова, с. 77.

В последующем Селямет Герай жил в Крыму и снова занимал пост калги — стало быть, конфликт был улажен и Селямет получил возможность остаться.

Статейный список московского посланника в Крым Инана Судакова, с. 73–74.

В старорусском оригинале текста благодарность хана выражена фразой «много челом бью».

Н. М. Карамзин, История государства российского, кн. III, т. X, Санкт-Петербург 1843, с. 84.

A. Bennigsen, Ch.Lemercier-Quelquejay, La Moscovie, I'Empire Ottoman et la crise successorale de 1577–1588, p. 472;

A. Bennigsen, M. Berindei, Astrakhan et la politique des steppes nord pontiques (1587–1588), «Harvard Ukrainian Studies», vol. III–IV, 1979–1980, part 1,p. 89.

A. Bennigsen, M. Berindei, Astrakhan et la politique des steppes nord pontiques, p. 86–87.

В источниках жертвы набега названы «турками и жидами» (С. М. Соловьев, История России с древнейших времен, т. VII, Москва 1870, с. 321).

Под «жидами», несомненно, следует разуметь местных караимов, чья община проживала в Гёзлеве и занимала видное место в торговой и финансовой жизни Крыма.

С. М. Соловьев, История России с древнейших времен, т. VII, с. 321;

С. А. Лепявко, Козацькі походи на татар у 1570-1580-х роках, «Південна Україна», вип. 5, 1999, с. 197.

С. А. Лепявко, Козацькі походи на татар, с. 197–198.

С. М. Соловьев, История России с древнейших времен, т. VII, с. 321.

Статейный список московского посланника в Крым Ивана Судакова, с. 80.