Линор Горалик - Лишь бы жить

У меня больше в памяти — как после войны жили и работали, а о войне дед говорить не любил.

Оксана Коновалова

***

Дедушка был угнан в Германию. Заикающемуся мальчишке из деревни, можно сказать, повезло. Его отдали каким-то фермерам. Там он делал привычную работу и возился с хозяйскими детьми. Его хорошо кормили, лечили, одевали. Когда он уезжал, дети очень плакали, привыкли к нему. (Я хорошо помню свое детство, мой дед был лучшей нянькой из всех.) Потом он ходил на ежегодные допросы — так же, как и бабушка. И на работу, говорил, очень сложно было устроиться.

Инна Титова

***

Моя бабушка родилась в 1934 году на Урале. Про военное время рассказывала мало, всегда пыталась обойтись фразами типа «Маленькая была, не помню». Но уж если мы допекали, рассказывала, что голодали, варили мякину и лебеду.

Юлия Сегаль

***

Ближе к концу войны, уже в Европе, деда командировали в какую-то новую часть. По прибытии он обратился к полевому командиру. Тот оказался рыжим улыбчивым евреем, который радостно объявил: «Поздравляю! Вы прибыли в самый морально устойчивый полк всего советского фронта!» И пояснил, что в среднем по фронту зараженность венерическими заболеваниями составляет 70%, а у них — всего 50…

Катя Пал

***

О войне было некому рассказывать: прадед ушел на фронт в июле 1941-го, а бабушка родилась в сентябре. Он пропал без вести и только несколько лет назад в базе «Мемориал» нашлась хоть какая-то информация. Вроде был расстрелян заградотрядами где-то под Питером.

Koshkofil

***

И я скажу. Дедов моих увезли в эвакуацию с заводами, один металлург, другой — вагоностроитель. Семьи за Урал, с прочими гражданскими. Про войну не говорили, папа с мамой рассказывали только про голод за Уралом, цингу, как их заставляли есть сырую картошку — хоть какие-то витамины. Дядька в вагоне поезда родился, в эвакуации. После войны — как ели суп из лебеды и крапивы и что голубятни эти по городу не для красоты, а для еды, жрали голубей этих с голодухи…

Evgenia Grischenko

***

Мой дед в июне 1941 года отслужил срочную службу и, когда объявили войну, возвращался домой на Алтай. Он тут же вернулся в свою часть. И в начале зимы 41-го погнал немцев от Москвы. О войне не рассказывал почти ничего. Да и я как-то не расспрашивал. Знал, что он командовал батареей 76-миллиметровых орудий. Был контужен, дважды ранен. Был представлен к двум орденам Красной звезды и Ордену Отечественной войны II степени. И куча медалей.

Освобождал Будапешт, Вену. Брал Берлин. В одном бою его батарея уничтожила 11 «Тигров». После войны остался в строю и служил в строительном батальоне. Восстанавливал Украину. Ивано-Франковск, Драгобыч. Потом его перебросили на Дальний Восток. Там дед строил базы подводных лодок. Там я и родился. О многом бы сейчас я бы расспросил деда. К сожалению, его уже нет. Вечная память его подвигу и подвигу всего народа.

Андрей Терехов

***

Бабушка Лариса Константиновна всегда плакала на День Победы. Это не только мое наблюдение, но и ее собственные слова: «Всегда реву на 9 мая». Родилась и практически всю жизнь она провела за Уралом, в средних размеров сибирском городе, за сотни километров от линии любого фронта, но война не обошла стороной и ее личную судьбу. Тему войны она не любила; за всю историю нашего с ней общения о Великой Отечественной мы говорили считанные разы, причем разговор чаще всего «соскакивал» на войну по ходу дела и касался ее косвенно, и лишь дважды возникали из этого правила исключения.

Все нижеприведенные разговоры имели место с интервалами в годы — настолько был нелюбим их предмет. Как-то, когда мне было около десяти, она рассказала, что работать начала в четырнадцать лет. Я удивлялся — как же так, зачем, почему так рано? В ответ она пояснила, что паек был небольшой, а на руках имелся младший брат Володя; в общем, «не до жиру», надо что-то зарабатывать, чтобы прокормиться. «А где же был твой папа?» — «На фронте, ведь сорок второй шел тогда!» Вот так и поговорили о войне.

(Я не догадался тогда спросить о прабабушке, но годы спустя узнал, что в это время она сидела в тюрьме. Обвинение было ложным, и ее освободили и реабилитировали еще до конца Великой Отечественной; но вот наиболее тяжкие — военные — годы ей как раз довелось провести в заключении.)

Basil Stasevski

***

Очень люблю историю одной моей знакомой про то, как ее родственники в блокадном Ленинграде решили отпраздновать Новый год, 43-й. Решили вот, что должен быть праздник, во что бы то ни стало. Добыли где-то еловых лап, достали старые елочные игрушки. А там среди игрушек оказались завернутые в фольгу грецкие орехи и шоколадные конфеты.

Получился у людей действительно настоящий праздник.

iora

***

Мне семь лет, 69-й год, мы с бабушкой переходим Ленинградский проспект по подземному переходу.

— Тебе понравилось платье, которое я тебе сшила? (она была портниха).

— Да-а.

— А я свои все платья продала в войну. До войны у меня были такие красивые платья… Твой папа заболел цингой, в эвакуации, в Куйбышеве. Ему было 16 лет. Он рос… Я все свои платья продала… Я покупала масло. В масле витамин А. Масло стоило 200 рублей, а мясо 500. На мясо мне не хватало. У него почернели запястья и шатались зубы. Я варила супы из крапивы. Потом его взяли в офицерское училище. Там кормили.

Я помню, что меня в мои 7 лет поразило, что она радовалась офицерскому училищу. Потом уже от отца я узнала, что дедушку, его отца, посадили прямо перед войной, поэтому из Москвы он 16 октября, во время знаменитой паники, уезжал с родственниками. Бабушка в начале войны уехала к деду под Архангельск. Там в лагере голод был страшный. Деда спасло то, что он был слесарь экстра-класса. Мог выточить любую деталь. Запчастей для тракторов не было вообще. Крестьяне его подкармливали. Когда они узнали, что лагерное начальство отбирает у него всю еду, они начали подкармливать его тайно…

Анна Гнедовская

***

У меня оба деда ушли воевать: один, Ваганов Иван Яковлевич, в самом начале войны, он пропал без вести еще в сентябре 1941-го. Второй дедушка, Клевака Феодосий Герасимович, ушел на войну 1 ноября 1943 года, а погиб 18 или 19 февраля 1944-го в Крыму, на Перекопе. Моей маме было тогда 5 лет, а когда дедушка уходил на фронт, бабушка была беременна самой младшей дочерью, моей тетей, и та появилась на свет 21 ноября 1943 года. Дедушка ее так ни разу и не увидел.

Моя мама до сих пор хранит дома полуистлевший треугольник фронтового письма — там с огромным трудом можно разобрать, что он спрашивает, как там его маленькая Олечка… У дедушки была бронь, он был замечательным специалистом, инженером на одном из металлургических заводов Запорожья. Он должен был уехать в эвакуацию вместе с заводом, но мог выехать только со своей семьей, то есть, с женой и детьми. А с ним жила еще и его мама, моя прабабушка и еще — сестра дедушки. Он не захотел бросать свою маму и сестру на произвол судьбы.