Юлия Галкина - Французская военная миссия в России в годы Первой мировой войны

Проблема взаимодействия Франции и России в этом аспекте заключалась в недопонимании друг друга, вызванном недостаточной оценкой военных усилий обеих сторон, вызванной спецификой театров военных действий. Это заставляло представителей французской миссии прилагать усилия по «разъяснению» настоящей роли Франции в войне, своевременно и точно информировать население России о ситуации на Западном фронте в прессе [60] Ibid. .

Попытка усилить французские позиции в отечественной прессе, согласно пожеланиям Ланглуа, осуществлялась, в основном путём увеличения количества поступающих в адрес французского военного атташе журналов, газет и коммюнике, предназначенных для воспроизведения в русских изданиях. Тем не менее, подобные меры не приводили к желаемому результату [61] Ibid. . Возрастающая роль и значение печати соответствовали духу эпохи: понимание того, что война не будет краткосрочной, актуализировало связи руководства ряда европейских стран с местными средствами массовой информации. Например, председатель Совета министров Аристид Бриан обеспечил себе поддержку Жана Дюпюи, главного редактора популярной газеты «Пти Паризьен» с целью организации пропаганды и включения крупного игрока мира прессы в общую систему управления информационными потоками [62] Delporte C. Journalistes et correspondants de guerre // Encyclopedie de la Grande Guerre. Paris, 2013. P. 679. . Владельцы французских газет были весьма влиятельными людьми, так как пресса Третьей республики была тесно сомкнута с политическими кругами. По всей видимости, ориентируясь на её политическое значение и роль в обществе Франции, в мае 1915 года посол Морис Палеолог докладывал о проекте создания «Journal de Russie», ежедневной газеты, предназначенной, главным образом для высшего общества России, промышленников и коммерсантов. Её директором должен был стать Борис Суварин при полностью французском правлении. Основные темы издания: политика, экономика, коммерция, финансы, культура, светские новости [63] Ministère des Affaires Étrangères. Centre des Archives diplomatiques de La Courneuve (AMAE), Serie «Guerre 1914–1918» (SG), dossier 641. Telegramme, Petrograd, le 30 Mai (Paléologue). .

Желание поставить и российскую прессу на службу Франции чувствуется в рапортах Жака Ланглуа: «Англичане сумели использовать прессу лучше нас» ; « Их чрезмерные коммюнике, преувеличенные рассказы «от лица очевидца», газетная реклама английских усилий и существенной важности войск, введённых в бой на Западном фронте, заставляют русских верить, что британские войска оказывают нам колоссальную помощь, а ответственность за неподвижность нашего фронта лежит только на нас» — продолжает офицер связи [64] SHD/T, 7 N 1545. Rapport du Commandant Langlois sur sa Troisième Mission en Russie (20 Juin 1915). . Ланглуа, впрочем, преувеличивал эффективность пропаганды Альбиона, антианглийские настроения в России были широко распространены после эйфории 1914 года [65] Поршнева О.С. Союзники глазами русского общества в годы Первой мировой войны (1914 — февраль 1917). Общество и война: материалы докладов международного научного семинара. Екатеринбург, 26 ноября 2009 г. Екатеринбург, 2010. С. 17–37. . Подобное отношение к английским усилиям были вызваны не только «дипломатической ревностью», но и предвкушением будущего. Ланглуа замечал, что после войны Россия будет вынуждена импортировать товары первой необходимости и крайне нежелательно, чтобы она, «неверно оценив Францию сейчас», предпочла английские марки французским, «было бы нежелательно, чтобы после войны Англия могла занять место, которое по праву принадлежит нам» [66] SHD/T, 7 N 1545. Rapport du Commandant Langlois sur sa Troisième Mission en Russie (20 Juin 1915). .

Поскольку общественное мнение в России в годы Первой мировой войны характеризовалось чередованием эйфории и кризисов доверия между союзниками [67] Поршнева О.С. Союзники глазами русского общества… , представляется вероятным, что проявления кризисных состояний провоцировали две главные причины: слом стратегической схемы войны и нестабильное состояние Российской Империи, остро нуждавшейся в помощи союзников — неудачи на фронте требовали объяснения, и, как следствие, поиска «козлов отпущения», одним из которых можно было представить Францию. В связи с этим, сотрудника управления генерал-квартирмейстера при Верховном главнокомандующем, полковника Скалона, например, подозревали в намеренно тенденциозной оценке сведений о дислокации немецких боевых соединений: «ему недоставало критического духа, чтобы определить реальную ценность сведений» , вследствие чего, большая часть немецких соединений «оказывалась» на русском фронте вместо французского — это создавало впечатление бездеятельности Третьей республики на фронтах Первой мировой в глазах общественного мнения [68] SHD/T, 7 N 1545. Rapport du Commandant Langlois sur sa Troisième Mission en Russie (20 Juin 1915). . Французы противопоставляли этому деятельность своего пропагандистского бюро, Пьер Паскаль вспоминал: «Сочинял статью о французском фронте. Чтобы обойти трудности, полковник велел мне описывать немецкий фронт по данным 2 Бюро. Речь шла о том, чтобы показать французские усилия, внушая, что немцы держат у нас больше дивизий, чем в России» [69] Паскаль П. Русский дневник 1916–1918. С. 59. .

Самым серьёзным образом Ланглуа волновала «русская ксенофобия», проявляющаяся в антисемитизме, ненависти к местным немцам и людям, носящим немецкие фамилии, и шире — ко всему иностранному [70] SHD/T, 7 N 1545. Rapport du Commandant Langlois sur sa Troisième Mission en Russie (20 Juin 1915). . В апреле 1915 года француз констатировал: «Крайняя серьёзность движения, о котором идёт речь, состоит в том факте, что многие персоны в императорском окружении носят немецкие фамилии <���…> если произойдут ксенофобские волнения, то агентам врага будет нетрудно обернуть их против императорского окружения. <���…> По причинам силы этого гнева против русских немцев, можно опасаться взрывов народного буйства, которые на сей раз коснутся не только заводов или торговых домов, принадлежащих иностранцам, но пойдут дальше и могут стать настоящей революцией» [71] Ibid. Rapport du Commandant Langlois sur sa Seconde Mission en Russie (10 Avril 1915). . В этой свирепости Ланглуа усматривал зачатки того, что называют «общественным мнением», хотя ещё несколько месяцев назад уверял руководство, что в России его не существует.

Что касается вопроса о боеспособности русской армии, в первую голову волновавшего французское верховное командование, мнение информаторов Третьей республики не было однородным в полной мере. Как мы знаем, в виду ограниченных возможностей связи, военный атташе де Лагиш не имел возможности докладывать о состоянии Российский Империи со всей дотошностью так часто, как это хотелось бы Парижу. В одном из пространных рапортов 13 (25) октября 1914 года, де Лагиш описывал обстановку в России. Он писал военному министру, что «Нам может показаться, будто довоенные усилия русских были незначительны, но это так, если не обращать внимания на специфику региона; в реальности же, принимая во внимание особенности этой страны, можно сказать, что усилия были проведены колоссальные» . Де Лагиш хвалил энергию и усилия генерала Сухомлинова, пытался объяснить некие объективные причины сложности ведения войны в России (большие пространства) и убеждал Жоффра, что «будущее видится прекрасным» [72] SHD/T, 7 N 757. Le General de Laguiche, Attache Militaire, à Monsieur Le Ministre de la Guerre, Le 13/26 octobre 1914. . Ценность де Лагиша заключалась, прежде всего, в том, что он, пожалуй, единственный из официальных представителей Франции, кто в 1914–1915 гг., был наиболее информированным относительно ведения военных операций русскими войсками. Де Лагиш работал в России с 1912 года и снискал доверие Николая II, поэтому хорошее знание страны пребывания, лояльное отношение к нему российского руководства и наработанные за годы службы связи, позволяли составлять рапорты об особенностях ведения войны на русском фронте. Военный атташе неоднократно бывал в войсках [73] В рапорте от 1 (14) ноября 1914 г., де Лагиш подробно осветил свою поездку в Польшу (Варшава-Скирневице-Лодзь-Ивангород-Радом-Кельце-Пинчув), см.: SHD/T 7 N 757. Le General de Laguiche, Attache Militaire, a Monsieur Le Ministre de la Guerre, Le 1/14 novembre 1914. , имел чёткое представление о скоростях и движении войск на российском пространстве, оперативных планах Ставки, о степени готовности воинских соединений и их текущем расположении. Де Лагиш не только воспроизводил услышанное в Ставке, но и пытался самостоятельно проникнуть в суть положения. Так он оценивал неудачу в Восточной Пруссии: «…его армии [Николая Николаевича] вышли без конвоев, чтобы не терять времени. Они пострадали от этого и были в сложном положении для выполнения задачи в трудном регионе. <���…> эта страна уже много лет была прекрасно подготовлена к защите. Русские колонны шли как на параде, не в состоянии поддерживать друг друга. Мы должны признать справедливость замечания Великого князя, но были допущены и ошибки, которых командующий фронтом мог бы избежать, старательнее скоординировав движение своей армии, и не допустив невежества в конкретных ситуациях. Это мнение имеет под собой основание, так как генерал Самсонов умер (этот случай остался совершенно в тумане, что с ним стало? Убит? Самоубийство?) Ренненкампф отступил, несмотря на отправленное подкрепление, генерал Жилинский должен уступить полномочия генералу Рузскому» [74] SHD/T, 7 N 757. Le General de Laguiche, Attache Militaire, à Monsieur Le Ministre de la Guerre, Le 13/26 octobre 1914. .