Павел Черносвитов - Загадки Древней Руси

Наконец, это написанные конкретными авторами «Истории» разных времен и народов. Пожалуй, если говорить о периоде европейской истории со времени античности и до наших дней, именно этих «Историй» будет больше всего в «корпусе исторических документов», относящихся к какому-либо европейскому народу, — если иметь в виду документы именно этого типа, а не все письменные документы вообще. Напомним: во «Введении» мы говорили, что основную их массу составляют те, которые к описанию истории как процесса не имеют никакого отношения, но сейчас речь идет не о них. Такие авторские «Истории», по-видимому, выросли из летописей-компиляций, и интересны они тем, что, в отличие от летописей-хроник, содержат определенное осмысление событий прошлого времени. Иначе говоря, это не «исторические записки», это — «исторические сочинения», совсем другой жанр! Беда, однако, в том, что и эти «Истории», принадлежащие авторам античного времени, тоже в подавляющем своем большинстве дошли до нас в более поздних копиях, за достоверность которых ручаться очень трудно.

У документов этого жанра есть и еще одно свойство, которое обязан учитывать — и обязательно учитывает — современный историк-профессионал. Все эти «Истории» — вторичные документы! В подавляющем большинстве случаев их авторы пишут не о событиях, личными свидетелями которых они были сами, — хотя есть и такие, и для нас они просто бесценны, — а о событиях либо более ранних времен, либо происходивших на других территориях. То есть они в свое время решали ту же задачу, что и современный историк, и, естественно, тоже пользовались доступным для них «корпусом исторических документов», включая устные рассказы о других странах путешественников своего времени, исторические легенды и мифы интересующего их народа, записки и сочинения своих предшественников, о которых мы иногда не имеем ни малейшего представления, и т. д. И так было во все времена — с тех пор, как человечество стало вообще интересоваться своей историей и научилось писать!

А теперь еще раз зададимся вопросом: так что это значит — на исторической сцене появился новый народ? Из всего сказанного выше следует: это означает, что современный историк нашел некий документ любого из перечисленных выше типов, в котором впервые этот народ упомянут — и ничего больше! Сам же этот народ мог жить себе преспокойно сотни, тысячи лет до того, как удостоился внимания какого-то историка страны, в которой уже существовала история как род занятий, или изобрел собственную письменность и начал оставлять тексты. Но вот что самое интересное: мог жить до этого, а мог и не жить! Он мог жить сотни лет, не замечаемый историками соседних стран, потому что никак существенно с этими странами не соприкасался, не входил в их «сферу геополитических интересов», а мог и действительно сложиться именно как целостное новое социально-политическое образование, резко обозначив свою сферу «геополитических интересов», и потому немедленно замеченное соседями: еще бы, кто-то вдруг наступил им на хвост!

А бывает и так: до нашего времени доходит чья-то «История», в которой впервые упомянут некий народ — для нас впервые! — и мы, зная из других источников время жизни ее автора, невольно считаем, что этот самый народ появился на исторической арене примерно в его время. А потом выясняется, что «История» этого автора — тоже компиляция сочинений его предшественников, составленная по сведениям за последние двести — триста лет! И к моменту составления этой компиляции этнополитическая ситуация в мире была уже совсем другой: какие-то народы из упомянутых в ней просто растворились в другой этнической среде, какие-то, ранее малозаметные социально-политические объединения превратились в мощные государства, какие-то уже переместились на другую территорию и т. д. Так, спрашивается, как мы должны трактовать его сообщения об интересующем нас народе? Он еще жив к моменту появления его «Истории», или его уже нет? Или он живет уже на другой территории? А может быть, он только появился к этому времени? Или ко времени написания его «Истории» он уже известен под другим именем? Ведь все это требует проверки!

Но бывает и другое. Представим себе, что средневековый переписчик какой-то античной «Истории» натыкается, предположим, на упоминание племени бойев, живущих, судя по географическим названиям, на территории, которую он знает как Баварию. Но он-то точно знает, что на этой территории живут бавары! И он, посетовав на неточность в воспроизведении этнонима античным автором, хладнокровно впишет на место бойев баваров. Ему, возможно, и в голову не придет, что за семьсот — восемьсот лет до него не было никаких баваров в принципе! А было, действительно, кельтское племя бойев, лишь со временем под влиянием германцев сменившее и язык, и культуру, и собственное наименование. Нам же, в итоге, достается исторически искаженный документ, который заставляет нас думать, что распространение германских племен на эту кельтскую территорию началось еще до начала нашей эры — то есть во времена, о которых писал античный автор.

Ну, и как все это можно проверить? У нас есть только один путь: сопоставить с информацией письменных источников по данному вопросу результаты археологических исследований, а также данные лингвистики, топонимики, и, если возможно, антропологии по интересующему нас народу (этносу, государству). Иначе говоря, сегодня полноценное исследование истории сложения и развития какого-либо человеческого сообщества — этноса, нации, государства — это комплексное исследование, ведущееся с привлечением всех исторических дисциплин, включая естественнонаучные методы датирования памятников, исследования эволюции древних экосистем под влиянием человеческой деятельности, древних технологий — мест и времени их зарождения и путей распространения по миру и т. д.

Так вот, все, сказанное выше, относится и к истории сложения и появления на исторической арене славян. Еще раз подчеркнем: история сложения этноса — это одно, история его появления на исторической арене — возможно, совсем другое. Похоже, что к славянам это относится в большей степени, чем ко многим другим народам Европы, и в этом состоит главная сложность их изучения.

Но прежде, чем начать разговор о славянах, как таковых, мы вынуждены сделать еще одно отступление на тему: что такое этнос?! С сожалением приходится констатировать, что точного определения этого термина в научной среде до сих пор нет, хотя применяют его очень давно и широко. Всем понятно, что при этом подразумевается некое сообщество людей, объединенных какой-то совокупностью общих признаков, позволяющих отличить его от другого человеческого сообщества. Но что должно входить в эту совокупность? В результате каких исторических процессов эта совокупность могла сложиться? Сколько времени необходимо, чтобы она сложилась? Вот тут мнения ученых расходятся, и мы рискуем завязнуть в этом вопросе надолго, если начнем перечислять все точки зрения [Бромлей, 1983; Гумилев, 1990]. Так что лучше остановимся на том, с чем согласны почти все специалисты. Так вот, этнос — это сообщество людей, как минимум, владеющих общим языком и обладающих этническим самосознанием, то есть каждый член такого сообщества может сказать о себе: я — русский, или я — китаец, или я — француз и т. д.