Жан-Пьер Баблон - Генрих IV

Не все эти аргументы были облыжными, но тем не менее Генрих с презрением отвергнут партией, посчитавшей его недостойным. И все-таки мирные переговоры начались, несмотря на личные амбиции. Изданный в Болье-ле-Рош эдикт содержал секретные статьи, подписанные королевой-матерью. Ее младший сын извлек из него такую выгоду, что этот договор получил название «Мир Месье» (6 мая 1576 г.). К его доменам были присоединены богатые провинции Турень, Берри и Анжу. Месье, герцог Алансонский, стал теперь герцогом Анжуйским и получил в свое владение крепость Шарите-сюр-Луар. Конде остался наместником Пикардии с городами Перонна и Дуллан. Иоганн Казимир получил герцогство Этамп и другие владения с огромной суммой впридачу, чтобы за счет короля выплатить жалованье войскам, которые он против него поднял и которые разграбили его королевство. Генрих Наваррский снова попытался предъявить традиционные семейные требования, то есть военную помощь для возвращения испанской Наварры или денежную компенсацию: выплату ассигнований в размере 40 000 ливров для возмещения убытков, нанесенных его предшественникам.

Кроме того, он потребовал восстановления прав на герцогство Бретань, которые имел его прапрадед Ален д'Альбре, и выплату задолженностей по приданому его жены. Другие требования касались его наместничества в Гиени, где он хотел располагать высшей властью с правом самому назначать своих губернаторов, и освобождения городов, занятых королевскими войсками. Ни одно из этих требований не было удовлетворено. Екатерина Медичи ограничилась тем, что пожаловала ему должность наместника Гиени, Пуату и Ангумуа, и пообещала выплатить задолженность по его содержанию и различные долги — в общей сложности 600000 ливров.

Но основные статьи эдикта касались того, что впервые в статье 4 назвали «так называемой протестантской религией». Это был самый веротерпимый из всех известных дотоле эдиктов, так как в нем официально признавалось сосуществование двух религий. Протестантское богослужение разрешалось по всему королевству, кроме Парижа и его предместий на расстоянии двух лье и королевских резиденций. Протестанты без дискриминации интегрировались в общественную жизнь, им были даны гарантии: судебные палаты наполовину из католиков, наполовину из протестантов и восемь крепостей. И, наконец, полная амнистия за участие в последних смутах. Король признал, что резня в Варфоломеевскую ночь произошла к его великому сожалению, а вдовы и сироты жертв освобождаются от налогов.

Бегство Генриха сначала поставило его в щекотливое положение, но благожелательное поведение Генриха III и нормализация ситуации позволили королю Наваррскому снова установить хорошие отношения с двором. Для него это было очень важно, так как теперь будущее виделось несколько иначе, чем два или три года назад. Тогда с большой долей вероятности можно было надеяться, что один из Валуа произведет на свет наследника мужского пола. Теперь же шансы на это были невелики. Карл IX умер, не оставив законного сына, а жена Генриха III, Луиза де Водемон, все еще оставалась бесплодной, несмотря на лечение и поклонение святыням. Сам Генрих III крепким здоровьем не обладал. Что касается его младшего и последнего брата, герцога Анжуйского, то он был болезненным и имел некоторое врожденные дефекты. Все взоры неизбежно обращались к самому близкому родственнику по мужской линии — Генриху Наваррскому. Екатерина и Генрих III нашли в этом серьезные причины, чтобы обращаться с ним предупредительно, тем более что Беарнец — стимул лояльного поведения для многих.

Переписка между двумя королями началась с выражений благодарности Генриха Наваррского за возвращение на родину его слуг и кавалерии. Их корреспонденция отражала взаимное желание устранить разногласия. Надежда унаследовать трон изменила взгляд Беарнца на королевство. Франция Валуа могла однажды стать его королевством. Поэтому он не скрывал, что лично заинтересован в ее целостности. В сентябре 1577 г. в воззвании к своему дяде, герцогу Монпансье, он даже предложил удалиться в добровольное изгнание на десять лет и продать всю свою собственность, «если его отсутствие послужит для прекращения раздоров и смут». Нежелание использовать иностранных наемников, отказ от территориальных уступок, страх перед большими земельными владениями для принцев свидетельствовали о его великодержавных настроениях.

Вернувшись на Юго-Запад после долгих лет отсутствия, Генрих воочию оценил экономические трудности и снижение безопасности территорий, которым он управлял как король, как суверенный виконт и как наместник короля. При отсутствии власти, признанной всем населением, грабежи и разбои приобрели угрожающие размеры. Вооруженные банды во главе с солдатами удачи безжалостно обирали крестьян, захватывали замки и громили их содержимое, неожиданным приступом брали города. Даже если поля не поджигались разбойниками, крестьяне все равно оставляли их под паром, так как боялись нового грабежа. Полиция и правосудие были бессильны установить порядок в разоренной стране. Как бастионы, стояли только укрепленные города, но и они подвергались постоянному риску, например, во время ярмарок, так как туда могли проникнуть разбойники под видом купцов.

Установление порядка началось с ликвидации вооруженных банд. Генрих прошел школу у человека, который умел навести строгую дисциплину, — Колиньи в бытность свою генерал-лейтенантом пехотных войск составил военный устав, который король утвердил в Блуазском ордонансе 1551 года. Генрих Наваррский воспользовался им, чтобы успокоить гражданское население обеих религий, пообещав одинаковую защиту: «Мы все — французы и граждане одного отечества». Ажанские ордонансы, подписанные 1 апреля 1577 г., содержали меры, предназначенные для установления порядка и спокойствия. Жители городов и деревень Гиени призывались «не ссориться, не оскорблять друг друга, не препятствовать отправлению культа, не замышлять зла друг против друга». Прочие статьи касались защиты сельского хозяйства и всей экономической деятельности: запрещалось «вредить бедным земледельцам, брать их в плен, реквизировать их скот, вымогать их собственность, препятствовать торговле купцов». И наконец, в ордонансах предусматривалось наказание для тех, от кого исходило зло: «Тот, кто наберет отряд без поручения командира, будет сурово наказан. Солдат, который не станет под знамена командира, будет считаться бродягой. Если принявший присягу солдат оставит свою часть, он будет казнен. Солдат, покинувший казарму без письменного разрешения командира, будет наказан». Наказания были суровыми: смертная казнь для бунтовщика и насильника, отсечение кисти тем, кто применил оружие в городе. Каралось также и святотатство. К тюремному заключению приговаривались те, кто грабил деревни или кто насильственно покупал по низкой цене товары, особенно это касалось лошадей и съестных припасов.