Жан-Пьер Баблон - Генрих IV

Военные действия возобновились осенью 1579 г. по инициативе Конде. Яблоком раздора давно уже была Пикардия. Бурбоны, у которых там были владения, рассматривали ее как семейную собственность. Но пикардийцы были ревностными католиками, и именно для того, чтобы помещать принцу Конде войти в Перонну, была создана первая «Католическая Лига». Генрих III, желая возместить убытки своему зятю, отдал ему Сен-Жан-д'Анжели, но Пикардия, наместником которой был Беарнец, продолжала привлекать его взоры, как и взоры всех воинствующих гугенотов. Оттуда можно было поддерживать военные операции против испанцев, а также при необходимости остановить вражеское вторжение. Поэтому Конде тайно покинул Сентонж и 29 ноября взял крепость Ла Фер. Чтобы вернуть город, Генрих III послал войска под командованием маршала Матиньона.

Военные операции велись также и на юге Франции. В конце декабря 1571 г. гугенотский капитан Мерль захватил Манд. Генрих Наваррский сообщил королю Франции, что он к этому непричастен, но весной необходимость в осторожности отпала. 3 марта, в тот же день, когда католики захватили Сорез, в Нерак прибыл Филипп Строцци, генерал-лейтенант королевской пехоты, с поручением напомнить Беарнцу, что гугеноты должны вернуть укрепленные города, поскольку уже прошел назначенный срок в шесть месяцев. Это стало сигналом боевой тревоги. Все дворяне отбыли в означенные города, чтобы принять там командование гарнизонами. Нужно было действовать незамедлительно, так как маршал Бирон готовил наступление.

Генрих ответил Строцци уклончиво: что касается его лично, он бы с радостью удовлетворил требования короля, но его окружение не позволит ему это сделать. Такой ответ ввел в заблуждение историков, возложивших ответственность за войну на Маргариту. Генрих, по всей видимости, хотел этой войны, невзирая на свой показной пацифизм и несмотря на просьбу Конде не вмешиваться. Что до остального, то к решительным действиям его побуждала не защита протестантского дела, а личная причина, которую он не скрывает в письме к своему дяде, герцогу Монпансье. Его удручала самостоятельная власть Бирона в Гиени и особенно в его наследственных владениях Перигоре и Лимузене, что наносило ущерб его авторитету наместника. С другой стороны, ему как вождю протестантов Юго-Запада не хотелось допускать разговоров о том, что он зависит от французского двора и что рано или поздно ему придется отдать эти крепости. 10 апреля в письме к жене он сообщает, что вступит в войну, чтобы защитить свою честь. Речь действительно шла о его добром имени. В манифесте «К дворянству» от 15 апреля он объясняет свои намерения и выражает сожаление, что снова вынужден взяться за оружие. Это необходимо для противодействия католикам, которые нарушили условия эдикта.

Взятие католического города Каора, главной крепости из приданого Маргариты, было первым из воинских подвигов Генриха. «При штурме Каора, — пишет Маргарита, — король, мой муж, проявил благоразумие и мужество и вел себя как осмотрительный и отважный полководец». Операция удалась благодаря его отчаянной храбрости. Генрих собрал свою первую армию, состоявшую из 200 дворян и 1800 аркебузиров. Он использовал эти незначительные силы для захвата большого города, принадлежавшего ему по праву. В определенном смысле он оставался в рамках законности.

Подойдя с юга, он решил атаковать мост, в неприступности которого жители были абсолютно уверены. Для этого он воспользовался помощью военных инженеров, специалистов-подрывников, которые в будущем внесут значительный вклад в его успехи. Еще его дед Генрих д'Альбре понимал стратегическую важность инженерных работ и в свое время поручил строительство Наварранкса итальянскому военному инженеру Фабрицио Сицилиано. Двое из специалистов, Жандарм и Жан Робер, по заданию Беарнца изучили фортификационную защищенность каорского моста. 28 мая, когда его войска тайком пробирались к городу по каменистой ложбине под прикрытием ореховых деревьев, он послал этих двух инженеров на передовую линию, придав им шесть гвардейцев. На второй линии находились Салиньяк и Шарль де Сен-Мартен с 50 аркебузирами, на третьей линии — Роклор с 40 дворянами, за ними — сам Генрих, Террид, Гудрон и основная часть войска. Подрывники заложили у потаенной двери в крепостной стене небольшие петарды, взрыв которых был заглушён кстати разразившейся грозой. Солдаты проползли в пробоину и расширили ее топорами, затем аркебузиры захватили центральные равелины, тогда как подрывники побежали вперед и взорвали городские ворота, две большие створки которых с грохотом обвалились. На этот раз гарнизон услышал шум и бросился на нападавших. Исход сражения сначала был неясен, так как защитники превосходили численностью наваррцев, но подоспевший отряд из 500 дворян и 300 аркебузиров окончательно захватил мост. Сражение продолжилось внутри стен города. Каорцы построили первую баррикаду, которая вскоре была взята, потом заперлись в соборе, где продержались всю ночь и весь следующий день.

Утром 28 мая дело могло принять дурной оборот для гугенотов, так как стало известно о приближавшемся с севера католическом войске. Положение опять спас Шупп, он вышел из города через боковые ворота, атаковал с тыла прибывшее подкрепление и наголову разбил его. 1 июня собор был взят приступом, потом одна за другой пали четырнадцать баррикад, воздвигнутых жителями на главной улице. Генрих не щадя жизни сражался все эти пять дней в первых рядах. Вечером после победы он написал мадам де Бац: «Даже не сняв окровавленной и пыльной одежды, я спешу сообщить вам хорошие новости, и о вашем муже тоже, он жив и здоров. Капитан Навай расскажет вам, как мы проучили этих каорских мерзавцев. Ваш муж не отходил от меня дальше, чем на расстояние своей алебарды».

Взятие Каора наделало много шуму. Маргарита, питавшая слабость к смельчакам, радостно встретила героя, который «оказал ей честь своей любовью». Генрих III, убежденный, что его сестра была в сговоре со своими каорскими вассалами, вызвал Пибрака и, задав ему хорошую взбучку, объявил, что посылает прокурора наложить арест на владения королевы Наваррской.

Каорская вылазка, едва не закончившаяся поражением, истощила и без того скудный военный потенциал короля Наваррского. У Генриха не было никаких шансов дать отпор Бирону и крупным королевским войсковым соединениям, которые тут же начали наступательное продвижение. Столкновение с маршалом Бироном в районе Марманды закончилось поражением, и армия Генриха спешно отошла к Нераку. В замке, где Беарнец отдыхал три дня, он развлекался с дамами и опять начал ухаживать за Фосезой. Как всегда обо всем осведомленный Бирон незаметно сжал кольцо вокруг Нерака, приготовившись отвечать на пальбу наваррских аркебузиров, которые, впрочем, были небоеспособными, так как фитили их аркебуз отсырели от непрерывного дождя. Бирон подошел еще ближе, «послав в город двух или трех своих дворян с просьбой скрестить копья в честь дам», а 12 сентября расчехлил пушки. Несколько ядер разорвались у замка в качестве предупреждения, засим немедленно последовала депеша молодой королеве с просьбой принять нижайшие извинения маршала.