Жан-Пьер Баблон - Генрих IV

Из Куртра она в конце декабря прибыла в Ажан. Генрих, продолжавший сновать между По и Ажетмо, не спешил ее увидеть, якобы потому, что не хотел помешать ей причаститься на страстной неделе в Ажане. Только в середине апреля королева Наваррская выехала из города по направлению к Шон-Сент-Марну. 13 апреля 1584 г. там к ней присоединился Генрих. Он поцеловал жену и проследовал с ней в дом, с балкона которого она приветствовала толпу. Потом они отправились в Нерак, дружески беседуя, она в карете, а он верхом. Ла Югри, который видел их на галерее Неракского замка, будто бы заметил на в глазах королевы слезы. Правда ли это? Скорее следует доверять депешам, которые сразу же были отправлены из Нерака: письмо мужа к шурину, лаконичное, как протокол: «Ваше Величество, следуя приказу, который вы соизволили мне дать, и моему желанию вам повиноваться, я прибыл сюда с женой, о чем и спешу вам сообщить». Маргарита выразила матери свое удовлетворение: «Мадам, Иоллет вам расскажет о тех почестях, которые оказал мне король, мой муж и друг, и о том счастье, которое было бы полным, если бы я знала, что вы, Мадам, и мой брат находитесь в добром здравии. Но не зная этого, я очень волнуюсь, так как дня не проходит без слухов, вызывающих у меня дурные предчувствия».

Оправданные предчувствия: Месье был при смерти. Туберкулез унес того, кто мог бы быть Франциском III. Он умер 14 июня 1584 г. в возрасте тридцати четырех лет. Это был наследник короны. Титул перешел к его дальнему кузену Генриху Наваррскому. Отныне судьба его изменилась. Он перестал быть человеком Юго-Запада, с «нашим Генрихом» было покончено.

Король Наварры, король Франции. Дорога, ведущая от одному к другому, внезапно открылась на повороте в 1584 году. Этот призыв к наследству Капетингов был главным событием в жизни Генриха Бурбонского, герцога Вандомского. В нем претворились тайные надежды поколений предков, кузенов царствующей ветви. Мог ли сын Жанны д'Альбре мечтать о более прекрасной судьбе?

Вождь гугенотов, защитник протестантской церкви Франции, Генрих Наваррский был вправе спросить себя, стоит ли французская корона риска погубить свою душу. Он и спрашивал, хотя заранее знал ответ. Теперь он вынужден был признать, что с самого рождения, хотел он этого или нет, он предназначен стать королем Франции. Это было больше, чем право, это была политическая необходимость, моральный и династический долг не только перед самим собой, но и перед всеми Капетингами, бывшими, настоящими и будущими. Происхождение для людей его ранга было фактором первостепенным, своего рода роком, которому никто и не помышлял противиться. На втором месте после династического долга был для него мир в королевстве, а следовательно, благосостояние «его народов». И только на третьем, хотели этого пасторы или нет, евангелическая вера.

Десять лет, отведенные на достижение цели: 1585–1595 гг. Десять лет, чтобы искать пути, находить союзников, сражаться и выжидать, никогда не обрывая нитей, связывающих кузена Бурбона с царствующими Валуа.

«Монсеньор, печальное известие о смерти Месье, вашего брата, которое я узнал из ваших писем, повергло меня в глубокую скорбь. Так как моя потеря невосполнима, тем более чувствую тяжесть вашей; однако стойкость, свойственная Вашему Величеству, поможет вам преодолеть этот удар судьбы, повинуясь Божьей воле, перед которой все мы смиренно склоняемся». В этом банальном письме с выражением соболезнования, составленном, вероятно, Морнеем, Генрих Наваррский ни словом не упоминает о выдающемся положении наследника французской короны, к которому его вознесла смерть младшего шурина. Формула вежливости «Я прошу Бога, Монсеньор, надолго сохранить вас в добром здравии» в этом контексте приобретает дополнительное значение. Генрих III всего на два года старше Генриха Наваррского, следовательно, надежда на царствование далека или даже призрачна, если учесть битвы, недуги и покушения. Оба женаты, оба не имеют потомства. Все убеждены, что у Генриха III его никогда и не будет. Что касается Генриха Наваррского, то у него уже есть внебрачные дети, и побочных отпрысков у него будет предостаточно, но пройдет еще семнадцать лет, пока небо пошлет ему законного наследника.

Согласно основным законам королевства, Генрих Бурбонский, герцог Вандомский, король Наваррский a priori становился наследником Генриха Валуа. С тех пор, как один летописец времен Столетней войны обосновал французский монархический обычай статьей из закона салических франков, исключающей женщин из права наследования любой земли, этот обычай стал называться «Салическим законом». По этому закону женщины не только не могли наследовать корону, но и передавать ее, признавалась только передача по мужской линии по праву первородства. Кроме того, корону не мог наследовать иностранный принц, только принц крови Людовика Святого мог стать королем Франции. Но это право престолонаследия существовало исключительно во Франции. Во всей Европе признавались права женщины царствовать и передавать корону. Примером тому служит история Англии, Испании и Наварры. Жанна д'Альбре царствовала вполне легитимно, как Мария Тюдор или Елизавета, и передала корону своему сыну.

Салический закон обеспечивал французской монархии непреходящий характер и независимость. Но было еще необходимо, чтобы в нужный момент имелись в наличии кузены для принятия эстафеты. Родственные связи между Генрихом III и будущим Генрихом IV были такими дальними, что они не признавались гражданским правом для обычного наследования: оба принца были кузенами в 22-й степени родства. Они восходили к их общему предку Людовику Святому (XIII век), от старшего сына которого, Филиппа III, происходил Генрих III, а от младшего, Робера Клермона, — Генрих IV. Между этими двумя еще зелеными ветвями генеалогического древа находилось огромное количество ветвей, засохших по причине отсутствия мужского потомства. Еще никогда не приходилось преодолевать такое большое расстояние, по словам историка Мезере. Екатерина Медичи утверждала, что родственных связей в такой степени уже не существовало и «что Бурбоны были родственниками Генриху III не больше, чем Адам и Ева, и поэтому естественнее передать корону его племянникам, чем столь дальним людям». Она мечтала увидеть на троне своего внука, Генриха Лотарингского, сына ее дочери Клод, родившегося в 1563 г. или даже саму Клод, как сообщает Брантом: «Она хотела отмены Салического закона, чтобы царствовала ее дочь, супруга герцога Лотарингского».

Несмотря на нежелание королевы-матери, применение Салического закона не представляло бы никаких трудностей, если бы не было столь щекотливого религиозного вопроса. Монархический обычай не предусматривал принадлежности наследника к римской католической церкви, но только потому, что в этом не было никакой нужды. Начиная с Хлодвига, король Франции был гарантом веры своих подданных, и клятва, которую он произносил при коронации, вменяла ему в обязанность поддерживать ортодоксию. Он был также главой французской церкви, начиная с Болонского конкордата и в свою очередь подчинялся папе и соборам. Таким образом, если наследник короны имел на нее право по рождению, он не мог быть еретиком или по меньшей мере им оставаться. Разве мог христианнейший король принадлежать к женевской церкви? Какой скандал!