Жан-Пьер Баблон - Генрих IV

Однако король не отменил своего приказа атаковать, несмотря на численное преимущество неприятеля. В понедельник 5 июня он решил сблефовать. В четыре часа утра он нагрянул к мэру Дижона и потребовал ключи от города. Посвятив несколько минут молитве, он оседлал коня и, ринувшись вперед с небольшим отрядом, достиг замка Фонтен-Франсез, а во второй половине дня приблизился к реке Венжанне, которую враг уже готовился форсировать на уровне Сент-Сен. После двух безрезультатных разведывательных вылазок Бирон лично отправился на рекогносцировку и натолкнулся на испанский авангард. Издалека он заметил выходящую из леса армию коннетабля. Маршал был окружен, дважды ранен и поспешно отступил к стоянке короля, наблюдавшего за операцией с небольшого пригорка. С Генрихом было только 200 всадников и 100 аркебузиров, так как он прибыл на ранее назначенную встречу со своим войском. Вопреки осторожности он не стал дожидаться его прихода. «За мной, господа, и делайте то, что буду делать я», — крикнул он и бросился в атаку на тех, кто преследовал Бирона. Враги повернули назад и галопом вернулись в лес.

Однако Генрих за ними не погнался и поскакал в долину, где уже его ждали подоспевшие 800 солдат. Но все равно этого было недостаточно. После восхода солнца он приказал им маршировать взад и вперед, смешав солдат с косарями из окрестных деревень. Издалека коннетабль принял всех их за французскую армию и обвинил Майенна в дезинформации. Веласко потребовал переправиться обратно через Сену. Генрих, не приближаясь, следовал за противником, чтобы убедиться в его отходе. Дело закончилось с минимальными потерями. Король переночевал в Фонтен-Франсез и 6 июня был уже в Дижоне. Маленькая битва, большая моральная победа. «Здесь Генрих Великий сокрушил врагов» — написали по-латыни на мосту Фонтен-Франсез. В Дижон к нему прибыл коннетабль, на этот раз Франции, Анри де Монморанси, явившийся принести присягу.

Победа у Фонтен-Франсез окрылила короля. «Арамбюр, повесьтесь от зависти, что вас не было рядом со мной в битве с врагом, где мы творили чудеса». Подъем национальных чувств охватил всю страну. Никогда, ни после Арка, ни после Иври и Парижа, энтузиазм не был таким пылким и всеобщим. Объявление войны Испании принесло свои плоды. «Испанец решил сыграть главного и последнего персонажа в этой длинной трагедии гражданской войны», — сказал король. На поверку его решение оказалось мастерским ходом. Только ненависть к иноземцам могла объединить всех французов, и король это предугадал. 20 июня Морней с волнением написал из Сомюра: «Государь, ваши верные слуги содрогаются, читая о том, что произошло у Фонтен-Франсез, ибо это выше человеческих сил и превосходит подвиги предшествующих веков. Само название места как будто говорит о том, что испанцы должны быть там разгромлены. Но на самом деле Господь пожелал показать несправедливость дела ваших врагов и одобрить ваше правое дело».

Окрыленные успехом, королевские войска перешли Сену и окружили Франш-Конте. Ходили слухи, что канцлер и Габриель д'Эстре хотели сделать из него княжество для Цезаря Вандомского, маленького бастарда, которого она недавно подарила королю. Швейцарские союзники были не в восторге от столь близкого соседства французов. По их просьбе Генрих отозвал своих солдат и направился в Лион, город, «который открыл Франции двери долга и повиновения». Там не поскупились на триумфальные арки в честь торжественного въезда короля.

Испанцы перенесли свое наступление на Пикардию. Филипп II требовал от Фуентеса мощного наступления, даже если оно ослабит оборону Нидерландов. 14000 испанцев опустошили страну, в июне взяли Катле и Да Калелль, в июле — Дуллан, в августе осадили Камбре. Погибли основные полководцы Генриха IV Виллар и Юмьер, другие завидовали друг другу, интриговали и совершали оплошности.

Как всегда после успеха, король медлил, был инертен и несобран. Габриель уговаривала его продлить приятное пребывание в Лионе, но тут пришли плохие новости из Камбре. Комендант Камбре Баланьи не получил необходимого подкрепления от герцогов Бульонского и Неверского, и город находился под угрозой захвата. Чтобы спасти крепость, олицетворяющую честь Франции, предстояло набрать войска. Но чтобы их набрать, нужны деньги, а казна была пуста, и Парламент упорно не соглашался пойти на обычные уловки для ее пополнения. Король впал в ярость: «Я выступаю в среду, — писал он членам Парламента. — Я чувствую себя отменно: приехал шагом, а возвращаюсь галопом. Мне ничего не нужно, кроме денег… и не для маскарадов и балетов, а для того, чтобы изгнать врагов». Когда Парламент наконец уступил, было уже поздно: 3 сентября жители Камбре открыли ворота испанцам.

В отместку Генрих осадил в ноябре крепость Ла Фер, которую Майенн отдал испанцам, оставив там большие запасы продовольствия и оружия. Осада продолжалась три месяца. 22 мая король одержал победу и передал крепость брату Габриели, Аннибалу д'Эстре. Однако испанцы под командованием кардинала Альберта Австрийского, преемника своего покойного брата, эрцгерцога Эрнеста, продолжали свое победное шествие на Севере. Победы кардинала и поражения короля, приписываемые влиянию Габриели, были восприняты общественным мнением с сарказмом:

Великий Генрих, шепчется толпа,

Испанца одолеть пока не в духе.

Постыдно удирая от попа,

Он следует за жопой потаскухи.

Такая же неясность была и на других фронтах. Правда, Ледигьер упорно оборонялся в Дофине, Гиз и Монморанси одержали победу над герцогом д'Эперноном, который пообещал отдать Тулон королю Испании, и им удалось освободить от вражеских войск Лионне, но в Бретани погиб маршал д'Омон.

Хотя война и затягивалась, власть короля была укреплена двумя грандиозными успехами: отпущением грехов и присоединением Майенна. В Риме эмиссары короля Арно д'Осса и Дю Перрон не прекращали своих попыток воздействовать на папу, чтобы бы тот пересмотрел свое отношение к королю Франции. И вот Клемент VIII 30 августа 1595 г. заявил о своем согласии дать ему отпущение грехов. Французы сразу же постарались устранить последние препятствия, и так как было невозможно, чтобы король Франции сам выполнил необходимые действия, они вызвались заменить его и от имени своего государя склониться у ног папы. Церемония состоялась 17 сентября в соборе Святого Петра в присутствии всей курии. После прочтения королевского прошения и условий отпущения грехов Дю Перрон и д'Осса от имени короля отреклись от ереси. Они стали на колени и получили от папы три удара жезлом по плечам под звуки «Miserere»3). Буллы об отпущении грехов были отосланы королю, который получил их при осаде Ла Фера. Благодаря ловким посредникам король дешево отделался. Условия, касающиеся претворения в жизнь уставов Трентского собора и католического воспитания маленького принца Конде, были легко выполнимы. Сам же он обязывался произносить каждый день некоторые молитвы, присутствовать на мессе, исповедоваться как минимум четыре раза в год, строить монастыри и, возможно, по державшейся в тайне статье, вернуть иезуитов в свое королевство. «Те Deum» и фейерверк приветствовали в Риме победу папы, примирившего самого величайшего в мире короля с католической церковью.