Ханс ван Конингсбрюгге - История потерянной дружбы. Отношения Голландии со Швецией и Россией в 1714–1725 гг.

И тут Республика Соединенных Нидерландов могла сыграть немаловажную роль. Сознавая это, посланник ландграфа Гессен-Кассельского в Гааге обратился в начале января 1719 г. к великому пенсионарию Хейнсиюсу с просьбой о вмешательстве голландцев в интригу по поводу престолонаследия в Стокгольме {330} 330 De briefwisseling. Deel XIX, 2001, Johann Reinhard von Dalwig aan Heinsius, 05.01.1719. . Ведь чего хорошего могли ожидать в Гааге от «гольштейнской партии», которая воцарилась бы при шведском дворе, если бы королем стал Карл Фридрих? Арест голландцами фон Гёртца, гольштейнского барона, еще не забылся, и «гольштейнская партия», руководствуясь чувством мести, сделала бы восстановление добрых отношений между Республикой и Швецией невозможным. Напротив, победа «гессенской партии» сулила голландцам, больше, чем кому-либо иному, все мыслимые формы дружбы.

Однако прежде чем голландский дипломат в Стокгольме Хендрик Рюмпф успел что-нибудь предпринять, проблема престолонаследия там разрешилась. «Гессенская партия» нанесла упреждающий удар. 13 декабря 1718 г., ссылаясь на приказ, который отдал якобы еще сам Карл XII, принц Фредрик, муж Ульрики Элеоноры, распорядился арестовать фон Гёртца, а в начале марта 1719-го гольштейнского барона казнили. Эта расправа, совершенная явно по политическим мотивам, привела к тому, что «гольштейнская партия» в Швеции осталась фактически без вождя.

Но принц Фредрик этим не ограничился. Он посоветовал супруге формально отказаться от абсолютной власти и созвать риксдаг — собрание представителей сословий. Да принцесса и не могла поступить иначе, ведь многие высшие офицеры шведской армии прямо дали ей понять, что не станут ей присягать, если она не будет избрана на престол риксдагом. Публично отказавшись в январе 1719 г. от своих наследственных прав, она сделала возможным формальное избрание ее сословиями. Месяц спустя новая королева подписала конституцию, которая существенно ограничила прерогативы монарха. Трудно поверить, что королева Ульрика, рассчитывавшая на абсолютную власть, по-настоящему понимала, что она подписала {331} 331 Carlson S. Svenska Historia. Del 2. P. 91–95; Roberts M. The Age of Liberty. P. 6–7. . Королева хотела сделать своего супруга соправителем, но не нашла поддержки у шведской элиты {332} 332 De briefwisseling. Deel XIX, Von Dalwig aan Heinsius, 05.01.1719. . Вдобавок у Ульрики не сложились отношения с влиятельным президентом королевской канцелярии Арвидом Хорном и сменившим его Густафом Кроньельмом {333} 333 Den Svenska Historien. Del VIII. Karl XII, stormaktens fall. Arvid Horn, fredens General. Stockholm, 1984. P. 118–120, 135–137. . В результате всего этого в 1720 г. Ульрика уступит место на шведском троне своему мужу Фредрику Гессен-Кассельскому.

Для голландской торговли на Балтике уход со сцены Карла XII был фактором благоприятным. Новые правители Швеции делали все возможное, чтобы восстановить контакты с другими странами, тем более что шведам остро не хватало множества товаров. В конце января 1719 г. жителей Амстердама обрадовало известие о том, что порт Гётеборг снова доступен для голландских купцов. Вскоре корабли с продовольствием один за другим отходили из Амстердама к шведским берегам. Царил такой оптимизм, что страховая премия для судов, направляющихся в Швецию, понизилась до 3% {334} 334 Письма ван ден Бюрга Головкину и Шафирову, 31.01, 10.02.1719 (РГАДА. Ф. 50. Оп. 1. 1719 г. Д. 11). , а до этого была по крайней мере втрое больше. Городские власти Амстердама написали Хейнсиюсу, что, по их мнению, надо как можно скорее послать в Стокгольм человека «без характера», т.е. без дипломатического ранга и связанных с этим протокольных сложностей, дабы «сделать все, что должно, для освобождения все еще задержанных голландских кораблей и для восстановления свободы судоходства и торговли в соответствии со старыми договорами» {335} 335 De briefwisseling. Deel XIX, Buys aan Heinsius, 25.01.1719; RSDH 347. Preis till Von Müllern, 28.01, 02.02.1719. .

Амстердамцы так спешили еще и потому, что с тревогой узнали о подобных же шагах британского короля. Дабы не проиграть конкурентам, голландцам нужно было поскорее уладить все конфликты со шведами. Однако Хейнсиюс реагировал без особого энтузиазма: уместно ли посылать в Швецию дипломата для защиты лишь амстердамских интересов? Да и другие высшие должностные лица в Гааге явно считали торговлю со Швецией вопросом исключительно амстердамским, а не таким, который касается благосостояния всей Республики {336} 336 De briefwisseling. Deel XIX, Heinsius aan Buys, 26.01.1719. . Впрочем, амстердамцы не отступали. Обращаясь к Хейнсиюсу в самых учтивых выражениях, городской пенсионарий Виллем Бёйс предложил отправить в Стокгольм Якоба де Би, которому, мол, после возвращения из Петербурга нечем в Гааге заняться {337} 337 De briefwisseling. Deel XIX, Buys aan Heinsius, 27.01.1719. . В постскриптуме Бёйс особо отметил, что происшедшее с этим дипломатом в России не должно помешать его назначению в Стокгольм. Власти Амстердама, писал Бёйс, рассмотрели дело де Би и пришли к выводу, что он ничем не заслужил такого дурного обращения со стороны русских, да к тому же царь явно не торопится принести извинения. А коль скоро российский монарх столь мало прислушивается к голландцам, то и им отныне незачем с ним считаться.

При поддержке Хейнсиюса амстердамцы добились своего {338} 338 Письмо ван ден Бюрга Головкину и Шафирову, 10.02.1719 (РГАДА. Ф. 50. Оп. 1. 1719 г. Д. 11). , и в середине февраля 1719 г. Якоб де Би отбыл — через Гамбург и Любек — в Стокгольм {339} 339 De briefwisseling. Deel XIX, De Bie aan Heinsius, 21.02, 02.03, 06.03.1719. . Насколько срочной считали в Амстердаме его миссию, видно из того, что на сборы ему дали всего четыре дня {340} 340 RSDH 347. Preis till Von Müllern, 02.02.1719. . После «весьма прискорбного и затяжного путешествия» — только на пути от голландской границы до Оснабрюка оси его кареты ломались трижды {341} 341 Письмо ван ден Бюрга Головкину и Шафирову, 28.02.1719 (РГАДА. Ф. 50. Оп. 1. 1719 г. Д. 11). . 27 марта де Би добрался наконец до шведской столицы. Там он обнаружил, что официальный представитель Республики, резидент Рюмпф, уехал в Упсалу на коронацию королевы Ульрики {342} 342 De briefwisseling. Deel XIX, De Bie aan Heinsius, 30.03.1719. . Дело было не в одной лишь протокольной обязанности дипломата, но и в том, что Рюмпфа всерьез задело назначение де Би. Резидент еще 22 марта в письме к Хейнсиюсу с намеком отметил, что де Би прежде был всего-навсего секретарем ездившего по Восточной Европе посланника Йохана ван Харсолте ван Краненбюрга. О приключениях де Би в Петербурге Рюмпф, как ни странно, не упомянул, считая это, видимо, ударом ниже пояса. Однако он открыто задавался вопросом, каким образом сможет дальше, после приезда де Би, выполнять свои функции резидента в Стокгольме «avec honneur», с честью. Рюмпф полагал, что было бы лучше, если бы его заранее отозвали. Вместе с тем резидент позаботился о жилье для прибывшего соотечественника {343} 343 De briefwisseling. Deel XIX, Rumpf aan Heinsius, 22.03.1719. , а значит, портить с ним отношения не собирался.