Ханс ван Конингсбрюгге - История потерянной дружбы. Отношения Голландии со Швецией и Россией в 1714–1725 гг.

Отсутствие у тогдашней голландской верхушки энтузиазма в отношении финансовой помощи шведам можно ретроспективно считать упущенным шансом. Совершенно очевидно, что ввязываться ради Швеции в военную авантюру гаагские политики не желали. Однако трудно себе представить, как можно было добиться от Стокгольма уступок в области торговли, не оказав ему поддержки в войне. Предоставление займа как раз и стало бы такой поддержкой, пусть и косвенной. Можно было проявить добрую волю, не идя на слишком большой риск в международной политике. То, что правящим кругам Республики хотелось, по голландской поговорке, жать не посеяв, уже летом 1719 г. сделало их переговоры со шведами фактически бессмысленными. Выйти из тупика можно было лишь в том случае, если одна из сторон изменит свой подход к ситуации.

Пока голландские дипломаты в Стокгольме ограничивались отстаиванием коммерческих интересов своей страны и как можно более неопределенно высказывались о том, что она готова дать взамен, настроения в шведской столице начали заметно меняться. В середине июня пошли слухи о наращивании военных сил русских в Финляндии. Само по себе это не должно было внушать опасения: царь Петр сводил туда свои полки ежегодно. Но широкомасштабные военно-морские приготовления русских указывали на то, что на этот раз их целью мог стать Стокгольм. Капитуляция двух шведских фрегатов у побережья Курляндии перед превосходящими силами противника не оставляла сомнений: русский медведь выпускает когти {369} 369 De briefwisseling. Deel XIX, De Bie en Rumpf aan Heinsius, 21.06.1719. .

В Гааге шведский дипломат Прейс тоже, еще в конце мая, услышал об опасности, но не придал ей особого значения. В разговоре с посланником императора Священной Римской империи он выказал себя оптимистом, убежденным в могуществе шведского оружия. Если русские хотят совершить грабительский набег — что ж, для жителей побережья это очень прискорбно, но никаких иных целей противник не достигнет {370} 370 RSDH 357. Preistill Von Müllern, 27.05.1719. . На посланника венского двора эти заверения не произвели большого впечатления, и он со всей прямотой посоветовал Прейсу, а через него правительству Швеции официально отказаться от Бремена и Вердена в обмен на изрядную британско-ганноверскую субсидию и военную помощь.

И действительно, именно на эту тему шведы повели летом в Стокгольме переговоры с англичанами. 5 июля Рюмпф и де Би сообщили Хейнсиюсу, что относительно Бремена и Вердена Швеция готова к уступкам, но Великобритания должна указать точно, какой помощи шведы могут от нее ожидать. Одновременно правительство Швеции старалось затянуть, насколько возможно, переговоры с русскими на Аландских островах. Шведы были, по-видимому, не в силах продолжать борьбу против стольких врагов сразу. После двадцати лет войны страна была и в военном, и в финансовом отношении истощена. Оставалось выбирать из двух зол: сближение с Россией или с Великобританией. Обе эти державы были важнейшими участниками антишведской коалиции, но отнюдь не друзьями, а значит, логично было попытаться оторвать одну из них от союза с другими противниками Швеции. Выбор в пользу сближения с Лондоном напрашивался сам собой. Британский флот мог легко помочь шведам нейтрализовать угрозу со стороны России и отвоевать потерянные земли. К тому же принц-консорт Фредрик ориентировался на Западную Европу, а вовсе не на Россию. В войне за испанское наследство Фредрик сражался бок о бок с голландцами и англичанами, Россия же и ее царь были ему психологически чужды и непонятны.

Шведский курс на сближение с Лондоном полностью соответствовал замыслам британско-ганноверского окружения Георга I. Король и его главный советник Джеймс Стэнхоуп разработали план, предусматривавший два этапа. Сначала шведам надлежало заключить мир с Ганновером, Данией и Пруссией. Разумеется, это потребует от Стокгольма болезненных территориальных уступок — в расчете на достижение основной цели: возвращение земель, захваченных русскими. На втором этапе следовало как можно больше, и если надо — силой оружия, изолировать Россию в международной политике. Царь вынужден будет отказаться от Финляндии, Лифляндии с Ригой и части Эстляндии с Ревелем. Карелию, Ингрию с Петербургом и эстонскую Нарву русские смогут сохранить. Так шведы вернут себе свои важнейшие владения на восточном побережье Балтики, а Россия все же получит столь желанный для нее выход к морю. Возникнет равновесие сил, которое сделает невозможной чью-либо монополию на такие товары, как пенька, деготь и лес, и британскому правительству не придется опасаться экономической зависимости от какой-либо из балтийских держав {371} 371 Aalbers J. De Republieκ en het Balticum in het bijzonder tijdens de jaren 1719–1721, door N.N. Bantys-Kamenskij // Dittrich Z.R. Oost-Europa in het Verleden. Groningen, 1987. P. 103–122. .

В рамках этого плана Лондону нужно было поскорее направить в Швецию посла. Уже 30 июня 1719 г. барон Джордж Картерет высадился в Гётеборге {372} 372 De briefwisseling. Deel XIX, De Bie en Rumpf aan Heinsius, 05.07.1719. , а две недели спустя был принят королевой Ульрикой. Правда, без церемоний, так как еще не успели прибыть кареты посла и его багаж. Картерет мог теперь сам ознакомиться на месте с той отчаянной ситуацией, в которой находилась Швеция. Он убедился, что шведы гораздо больше боялись русских, чем датчан. Блокада Гётеборга датским флотом создавала препятствия для поставок в Швецию продовольствия, но не угрожала самому существованию державы. С середины июля Стокгольм жил в тревоге перед возможной высадкой русских. Повсюду люди уверяли, что видели русские корабли. Началась массовая истерия; в столице даже вспыхнули беспорядки, когда кто-то огласил поддельный королевский указ, разрешавший грабить и сносить публичные дома. Чтобы восстановить спокойствие, властям пришлось вынести несколько смертных приговоров {373} 373 Ibid. 22.07.1719. .

Ставка верховного командования шведской армии прекрасно понимала серьезность положения. Однако намеченная стратегия могла быть только оборонительной, тем более что защищать бесконечно длинную береговую линию Швеции стоило больших трудов. Абсолютным приоритетом было не допустить захвата Стокгольма. Под энергичным командованием принца Фредрика вдоль побережья были размещены мобильные сторожевые части, а подступы к столице с моря охраняла усиленная эскадра. Проблема была в том, что российский флот обзавелся грозной и эффективной новинкой — галерами нового типа, с которыми нелегко было соперничать шведским фрегатам и линейным кораблям, оказавшимся слишком медлительными для того, чтобы успешно маневрировать между островами Стокгольмского архипелага.

25 июля к северу от Стокгольма была замечена русская эскадра из 132 галер и 100 вооруженных шлюпов. Так как на некоторых кораблях находились кони, можно было опасаться очень быстрой атаки. В ответ шведы возвели везде у берегов 10-метровые завалы из бревен, и это возымело действие. Вместо того, чтобы напасть на столицу, русский флот разделился на две части, и на протяжении десятков километров к северу и югу от Стокгольма были разрушены и сожжены множество городов, деревень, мельниц и рудников. Ко всеобщему удивлению русские войска повсюду вывесили манифест, в котором на шведском и немецком языках утверждалось, что нападение совершено не с целью оккупации, а для того, чтобы побудить власти страны к миру. В середине августа в окрестностях Стокгольма появилась третья эскадра русских. 19 августа она соединилась с той, которая действовала к югу от столицы, и за этим последовала прямая атака на Стокгольм. 25 августа атака была отбита, после чего все русские корабли ушли {374} 374 Den Svenska Historiën. Del VIII. P. 103–105. .